Камилл Бурникель - Темп

— Что же, пообедаем в одиннадцать часов. И поужинаем сегодня вместе.

— Это невозможно. За мной должен заехать Шинкер. Самолет на Афины завтра улетает довольно рано. Мы переночуем у его родителей в Женеве. Я смогу расположиться в комнате его брата, того самого, что женился на этой неделе.

— Но ты можешь присоединиться к нему потом. Мы вместе спокойно поужинаем, а потом я отвезу тебя в Женеву на машине.

— Конечно, можно бы и так. Но только я не знаю этих Шинкеров и поэтому не могу приехать к ним когда вздумается. Мне жаль. Но я вернусь рано. Быть может, около четырех. Я тебе обещаю.

У нее был ответ на все, и очевидно, что логика была на ее стороне. Он пожал плечами.

— Я иду в ванную. Ты в это время закажешь, — сказал он.

— Нет, закажи сам. А то — что я делаю в номере у клиента отеля?

Он чуть было не ответил, что он не клиент, но поскольку она произнесла свою фразу смеясь, он подумал, что ей, очевидно, все-таки известно, что он занимает несколько исключительное положение в иерархии ласнеровских отелей. И, быстро согласовав с ней меню, он сделал заказ и назначил час, когда обед должен быть подан. «Поставь пластинку или включи радио».

Теперь голос Арама доносился до Ретны из ванной, и она подумала, что он фальшивит, как большинство мужчин, которые поют во время бритья. Она стала смотреть, какие пластинки стоят под проигрывателем: никаких новинок. Имя Буди Гатри привлекло ее внимание, и она начала читать текст на конверте. Там было написано, что Гатри постоянно ездит из одного конца Америки в другой и поет для рабочих, фермеров, шахтеров, моряков, ковбоев… Вся его жизнь — долгий занос на обочины дороги. Жизнь, съеденная пространством.

Она прислушалась:

From the Redwood Forest to the Gulf Stream Waters This land was made for you and me. [68] От редвудского леса до вод Гольфстрима. Эта земля была создана для нас с тобой (англ.).

Где ты жила в Канаде? — крикнул Арам из глубины ванной комнаты, хотя заранее знал, что она ответит: в Саскачеване; в действительности ему просто хотелось услышать ее голос, подобно тому как мальчишкой он говорил Грете: «Расскажи, расскажи» — не ради историй, которые у той могли быть припасены, а единственно для того, чтобы ее слышать, чтобы смотреть, как слова сходят с ее губ. Этот свет, разлитый по комнате, это пространство, вновь заселенное голосом, который, казалось, устранял бег времени, — разве мог бы день начинаться лучше! К сожалению, они проведут его не вместе; ни тот ни другой ничего не могли здесь поделать. Звонок телефонного аппарата заставил его вздрогнуть: мысль, что на проводе Дория, несколько встревожила. Подобного варианта, способного сильно испортить это безмятежное утро, он не предусмотрел. К счастью, звонила не она: ему сообщали, что он забыл заказать напитки, и спрашивали, чего бы он хотел. Шампанского, конечно!

Однако этот звонок, о котором он вначале подумал, что он от Дории, странным образом воскресил у него в памяти их ночную беседу. Имя итальянского режиссера… этого Карминати, который вбил себе в голову сделать про него фильм. А главное — он вспомнил о том, что Дория сказала ему, будто в пятницу, то есть через два дня, будет в Монтрё. Как это он мог отнестись легкомысленно к подобной угрозе? Ему предстоит упорная борьба, чтобы заставить их отказаться от этого невероятного проекта. Что они будут упорствовать, он предполагал уже сейчас. Удастся ли ему их разубедить? Он подошел к шкафу и взял оттуда брюки и белый пиджак из трико. Когда он подошел и сел рядом с Ретной, которая в застекленной клетке подставляла запрокинутую голову солнечным лучам, неприятный осадок у него на душе еще не исчез.

— Что-нибудь не так? — спросила она. Он сказал:

— Мне не нравится то, чем ты занимаешься; в твоем возрасте смешно отдавать себя в распоряжение людей, которым совсем нечего делать, кроме как прогуливаться.

Однако подобный упрек с его стороны был уже совсем неуместен. Едва он произнес эти слова, как понял: именно благодаря такой работе Грете удалось его воспитывать и кормить с того времени, когда Эрмина была больше не в состоянии посылать им деньги.

— Ты могла бы найти что-нибудь получше.

— Получше?.. — Она посмотрела ему в глаза, словно пытаясь убедить его в своей искренности. — Но ты знаешь, это не такая уж неприятная жизнь. Некоторые из этих людей весьма милы. Иногда забавны. Платят неплохо. И потом я не связана.

Его словно озарило: эти фразы, он уже слышал их от Греты, когда она говорила о своей работе в «Ласнере». «Я не связана». Сколько раз он слышал от нее эту фразу!