Камилл Бурникель - Темп

И все же в тот момент, когда Арам уже прощался, бывший директор-управляющий гштадского отеля, ставший почетным финансовым советником, отвел его в сторонку. Это был человек другого поколения, сформировавшийся во времена Тобиаса. Ему тяжело было наблюдать за тем, как эта империя погружается в такой же мрак, как Китай эпохи мандаринов. Он начал с того, что стал перечислять имена великих чемпионов в лыжном спорте, в бобслее, даже в велосипедном спорте, бывших звезд того-то и того-то, перешедших в гостиничную индустрию. Об остальном Арам уже догадывался. Он, Арам Мансур, имя которого еще не забыто, тот, кто благодаря своим переездам досконально знает страны и народы, во всяком случае лучше, чем кто-либо из присутствующих здесь руководителей, разве он не предназначен самой судьбой для того, чтобы исправить положение, придать новый импульс… и т. д.? И к тому же разве не наступило время, чтобы он, прямой наследник Тобиаса Ласнер-Эггера, взял в руки кирку великих первопроходцев, чтобы стать… странствующим вестником нового завоевания?

Подобные предложения, сформулированные в том или ином виде, ему приходилось выслушивать уже не первый раз. Он смеялся над ними и ускользал. В действительности же единственно, чего они от него хотели, чтобы он не выбросил на рынок те немногие акции, которые у него еще оставались, что могло бы способствовать прогрессирующему тайному сокращению капитала, в результате чего концерн рисковал выйти из борьбы утратившим контрольный пакет акций. Впрочем, сделай он что-то в этом роде, его добыча была бы невелика.

Группа, сопровождаемая Ретной, еще не вернулась. Арам получил подтверждение этому от портье, мужчины с маленькими золотыми ключиками, сверкавшими на лацканах его ливреи, а также в регистратуре, где в первый раз ему было названо имя девушки: мадемуазель Сер. Ретна Сер. Он несколько раз повторил про себя это имя, чтобы привыкнуть к нему. Ретна Сер… Он спустился в «Гиг», хотя прекрасно знал, что ее там быть не могло. Потом, выпив в баре кофе по-ирландски, он поднялся к себе и уселся перед телевизором. Время от времени он подходил к окну, чтобы каждый раз снова убедиться, что три черные машины на стоянку еще не вернулись. В конце концов он лег.

— Синьор Мансур?.. О! Даю вам синьору Робертсон… prego… viene subito. [65] Пожалуйста… сейчас (итал.).

Он мгновенно проснулся от удивления. Каким это ветром Дорию могло занести в Рим или на Капри? Спасается бегством от катастрофы? Почему с ним говорят по-итальянски?..

— Darling, [66] Милый (англ.). это ты? Мне обязательно нужно тебя видеть.

— Но где ты?

— В Лондоне! Где я могу еще быть?

— А кто сейчас говорил?

— Уго, понимаешь!.. Гениальный… божественный!

— Уго?

— Уго Карминати!.. Разве может быть другой? Он здесь, за моим столом, справа от меня… Если бы ты видел всех, кто нас окружает… всех этих людей… Арам, происходит просто невероятное…

— А фильм?

Она выразила такое удивление, как если бы сломались Тельстар или все находящиеся в работе телетайпы. Удивление от того, что он еще не знал всего в мельчайших подробностях. Он получил право услышать ее победную песнь, выделяющуюся из гама приглашенных в какой-то ночной ресторан, которые пришли отпраздновать ее триумф и одновременно позлословить на ее счет. Он видел все это, словно находился сейчас там. А впрочем, почему бы и не принять изложенную ею версию, то есть что зал, стоя, устроил ей овацию, пока шли титры в конце фильма. Нужно же ей иметь хотя бы, например, этот талант, если уж у нее так плохо все получается в постели и еще хуже на кухне. Только этот триумф, который только что состоялся, он был уже в прошлом.

— Арам, ты меня слышишь? Мне нужно тебя видеть. Мне нужно с тобой поговорить. Уго тоже хочет с тобой поговорить. Уго Карминати.

Из-за образа несколько взбалмошной дамочки, немного в духе Dolly Sisters, [67] Популярный в 30-е годы американский ансамбль варьете. какой она иногда представала, выглянула другая Дория Изадора: грозная деловая женщина, внимательно вглядывавшаяся в будущее и откликавшаяся на имя Робертсон.

— Он хочет с тобой поговорить… об одном фильме. Тщетно попытался он тянуть время: что может рассказать ему этот Уго про какой-то фильм?

— Он хочет сделать фильм с тобой.

— Со мной?

— Ну, то есть о тебе. Постарайся понять… о твоей жизни. Это же просто фантастика, такой тип, как ты… и все, что можно извлечь из того, что с тобой случилось. А ты, ты совсем ничего не делаешь, чтобы тобой занимались, лежишь себе спокойно, как камень.