Астрид Линдгрен - Кати в Америке

«Ну-ну, — подумала я, — возможно, до тех пор, пока наш самолет не покинет пределы Луизианы!»

После того как мы пересекли в самолете Атлантику, Тетушка была уже такой air-minded , что практически только вопросом времени было: когда же она сама возьмется за штурвал какого-нибудь самолета DC-6 и начнет демонстрировать пикирующий полет.

Мы летели над огромной долиной Миссисипи, совершая то тут, то там недолгие промежуточные посадки. Задерганные коммерсанты с портфелями под мышкой садились в самолет в одном городе и через час выходили в следующем. Я внушала себе, что они летят кто на работу, а кто с работы. Какой-то школьник учил уроки в самолете. Только бы он успел выучить про вторую Пуническую войну [181] Войны между Римом и Карфагеном за господство в Среди-земноморье: 1-я — 264 — 241; 2-я — 218 — 201; 3-я — 149—146 до н. э. Завершились победой Рима. , прежде чем самолет приземлится!

Но там были и другие, искушенные опытом дальних следований путешественники, — Тетушка, миссис Мортон и я. Миссис Мортон как раз возвращалась с Кубы и летела в Канаду, хотя вообще-то жила в Калифорнии и собиралась в ближайшее время провести небольшой отпуск на Гавайских островах. Она была очень разговорчива и болтала не переставая все время пути от Талсы до Омахи [182] Талса — город в штате Оклахома, на юге центральной части США; Омаха — город в штате Небраска, на северо-западе цент¬ральной части страны. . Она показала мне даже письмо от своего маленького щенка. Да, от своего маленького щенка! «Милая хозяюшка, я поживаю хорошо и каждый день играю с другими мальчишками-щенками на ранчо. У меня такой хорошенький ковбойский костюмчик! Надеюсь, твое путешествие приятно. Kisses from Scotty» [183] Скотти целует тебя (англ.) . . Я вызвала миссис Мортон на объяснение. Миссис Мортон удивилась: неужели я никогда не слышала о dude ranch? [184] «Пижонское», «городское» ранчо (англ.) . Dude — «пижон», «городской» — презрительное прозвище городского жителя, при¬езжающего на отдых на крупное ранчо и ничего не смыслящего в сельской жизни, но ведущего себя снисходительно и заносчиво. Зд.: ранчо-пансионат. Да, я знала, что dude ranch — пижонский приют, где игривые американцы, одетые в ковбойские костюмы, собираются, смотрят на лошадей и воображают себя ковбоями и ковбойшами. Прекрасно, все очень просто: Скотти находился на dude ranch для собак! Замечательное место, где собаки веселятся, пока их хозяйки и хозяева путешествуют. У Скотти собственная маленькая будка в собственном маленьком отгороженном загончике, с собственным маленьким деревцем, где он может поднимать лапку... И на нем, как уже известно, ковбойский костюмчик, и он веселится и развлекается с другими «мальчишками-щенками». А время от времени пишет письма хозяйке.

О Зевс [185] Верховный бог древних греков. , подари этому поколению американцев мальчишеский нрав, душу, полную надежд, и фантазию! Но разве американцы чуточку не перебарщивают, когда речь идет об игривости?

Если бы я внушила себе, что стоит только выйти из самолета в Миннеаполисе, как тотчас наткнусь на шведа, то ошиблась бы. Мы с Тетушкой целый день бродили по городу, держа ушки на макушке в надежде уловить на каком-нибудь перекрестке ядреную шведскую речь. Но напрасно. Было воскресенье, и мы поехали в прекрасный парк Миннегага [186] Парк в Миннеаполисе, где находятся водопады Миннегага. Знаменитый американский поэт и переводчик Генри Уордсворт Лонгфелло (1807 — 1882) в поэме «Песнь о Гайавате» (1855) воспел некогда могучие водопады Миннегаги, сильно деградировавшие позднее. В парке установлены памятники Гайавате и его жене Миннегаге, названной так в честь водопадов. , который так красиво воспевает Лонгфелло. Но должна сказать, что the falls of Minnehaha основательно пришли в упадок с того времени, как юный Гайавата переносил на сильных индейских руках свою подругу Миннегагу через бурлящие потоки [187] На руках через стремнины Нес он девушку с любовью, — Легким перышком казалась Эта ноша Гайавате. Пер. с англ. И. А. Бунина. .

Водопады эти превратились в маленький скромный водопад, который больше совершенно не смеется, а скорее, словно горькая слеза, ниспадает вниз в долину. А вокруг в парке, на вольном воздухе, сплошные пикники — так празднует воскресенье Миннеаполис.

Но по-прежнему никаких звуков шведской речи. Вдруг я увидела крупного румяного дяденьку нордической внешности, который поскользнулся на банановой кожуре, растянулся во весь рост, хлопнувшись всей своей стокилограммовой тушей о землю. Я подумала: «Теперь или никогда! Сейчас я, вероятно, услышу несколько теплых шведских слов, идущих от самого сердца и столь дорогих патриоту своей страны!»