Даниель Жиллес - Под сенью благодати

В этом ночном кабачке Грюндель чувствовал себя, казалось, столь же непринужденно, как в своей келье в «Сен-Море». Душа общества и балагур, он всем распоряжался и разговаривал с официантами так, будто с детства знал их. Он заставил хозяина приготовить по его рецепту крепкую смесь, от которой всем сразу стало весело. Жорж принялся рассказывать сальные анекдоты, которые он слышал в коллеже; араб, вооружившись визитными карточками и носовыми платками, показывал фокусы. Набожная дама, глаза которой так и блестели, предложила выпить по второму кругу — «за дружбу». После третьей рюмки поднялся страшный шум, никто никого не слушал, задремавшая было белокурая Венера говорила без умолку. А Грюндель словно с цепи сорвался: сбросив пиджак, он гримасничал, подражая знаменитым артистам; потом вдруг пустился вприсядку под джаз, за что был награжден дружными аплодисментами. Затем внимание его привлекли прически его новых приятельниц: погладив их по очереди по голове, он неожиданно повернулся к набожной дамочке и без всякого предупреждения с дьявольским проворством выдернул все шпильки из ее волос, так что они волной рассыпались у нее по спине. Араб дал ему свою розовую гребенку, а Марта, маленькая маникюрша, послушно позволила соорудить себе причудливую прическу. Жорж тем временем вышел из-за стола и с блуждающим взглядом самозабвенно танцевал, прижавшись щекой к щеке девушки из бара.

Бруно пил много; он и сам не знал, для чего он это делает: чтобы приспособиться к окружающей обстановке или же, наоборот, чтобы забыть о ней. Несмотря ни на что, его восхищала великолепная непринужденность Циклопа. С самого начала, с той минуты, когда Циклоп предложил эту игру, Бруно знал, чем она должна кончиться, и старался не думать об этом. Хотя сам он уделял не слишком много внимания своей партнерше, его раздражало то, что Циклоп так явно льнет к ней. Он чуть было не рассердился, увидев, что Циклоп целует ее в шею, а она позволяет ему это. Тут Бруно стал в тупик: смущенный, растерянный, он уже сам не понимал, что он видит и что чувствует; его влекло к Марте, и, сколько он ни пытался зацепиться за воспоминания о Сильвии, ничего не получалось. Однако стоило ему положить руку на колено соседки, как он вспоминал о Сильвии. И хотя Марта притягивала его своими пышными формами, в общем-то ему было скучно.

Как только Марта куда-то отошла, Грюндель, несмотря на свои выходки внимательно наблюдавший все это время за юношей, тотчас подсел к нему. Его единственный налитый кровью глаз сверкал, на лоб спускалась прядь сальных, иссиня-черных волос. Бруно был почти рад, что хоть кто-то обратил на него наконец внимание. Он все твердил про себя: «Я уеду с тобой, Сильвия, подальше от всего этого и навсегда», но и сам в это не верил. Ему казалось, что его мысли и желания не принадлежат больше ему и, едва успев зародиться, проваливаются в пустоту.

— Мечтаешь о Сильвии? — вполголоса спросил его Циклоп. — И в то же время борешься с желанием изменить ей с этой очаровательной маленькой Мартой, ведь так? Признайся. Сильвия цветет — весна пошла ей на пользу, и она похорошела. Я видел ее сегодня утром, и, хотя мы обменялись лишь несколькими фразами, она не удержалась и спросила о тебе. Счастливчик, она здорово влюблена в тебя, это в глаза бросается. Ты заметил, какие у нее восхитительные ушки, и до чего же аппетитные!

Он энергично поскреб рукой в темной копне волос, зевнул, о чем-то задумался.

— Жизнь все-таки любопытная и удивительная штука, правда? Обожаешь одну женщину, в мыслях она всегда с тобой, и тем не менее хочешь переспать с другою. Думая о первой, конечно…

— Но, — запротестовал Бруно, шокированный словами Циклопа, — я вовсе не собираюсь… мы с Мартой…

— И напрасно, — заметил Грюндель, — малютка очень недурна. Я берусь ее немного подготовить; вот увидишь, она будет очень мила. — Он наклонился к юноше. — Ты еще не знаешь, что потом твоя любовь к Сильвии станет лишь сильнее, лишь восхитительнее…

Приход Марты прервал его рассуждения; он отодвинулся, чтобы освободить место рядом с Бруно, и тотчас повернулся к ней.

— Правда, он хорош, наш Бруно? — заметил он. — Сразу можно влюбиться. Не разглашая ничьих секретов, могу сказать тебе, милая Марта, что женщины сходят по нему с ума. Я знаю одну светскую даму, которая умирает от любви к нему и отдала бы все, чтобы быть сейчас здесь, на твоем месте.

И он принялся нашептывать что-то на ухо маленькой маникюрше, но Бруно не слышал, что именно. Да он и не пытался узнать, — Марта гладила его руку, и он ощущал рядом приятное тепло ее бедра. Бросив взгляд через плечо, он увидел, как Жорж и его подружка бесшумно исчезли за дверью, расположенной возле стойки. На мгновение Циклоп повысил голос: «Наш милый мальчик еще немного застенчив и не знает, как сказать вам…»