Джон Макдональд - Обреченные

– На том берегу – Сан-Фернандо. А это река Рио-Кончос. Мы переправимся через нее на пароме. До Матамороса остается сто тридцать – сто сорок километров. Кажется, с паромом что-то случилось.

– Да что ты говоришь! – язвительно произнесла Бетти.

– Я спущусь и попытаюсь выяснить, в чем дело.

– Валяй!

Спускаясь по склону, он считал легковушки и грузовики. Внутри большинства машин никого не было. Справа от дороги, на обочине, стояли две лавчонки да росли несколько пыльных деревьев, отбрасывавших скудную тень. Перед ними – двадцать одна машина. Странно! А на дороге почти никого не было. За последние полтораста километров им навстречу попались всего две машины. Американские туристы, мексиканцы-путешественники.

Самой первой стояла маленькая зеленая английская машинка «эм-джи» с луизианскими номерными знаками. В тени, отбрасываемой ею, на кожаной подушке сидел, скрестив ноги, молодой человек с бронзовым загаром, золотыми волосами, в красной шелковой рубашке.

– И долго вы здесь загораете? – грубовато спросил Дарби Гарон.

Юноша оглядел его с ног до головы. Потом поднес сигарету к губам с томной грацией, которая лучше всяких слов говорила о его нетрадиционных сексуальных пристрастиях.

– С половины одиннадцатого утра, – ответил он нежным, почти девичьим, голоском.

– То есть... больше четырех часов? – изумленно переспросил Дарби.

– На самом деле впечатление такое, что мы торчим тут уже целую вечность. Парень, с которым я путешествую, ужасно расстроен, поверьте мне. Видите ли, недавно здесь проезжали члены их правительства, и эти болваны купили новый паром, чтобы произвести впечатление на своего эль президенте. Но новый паром слишком велик для речушки, к тому же сейчас уровень воды понижается, и перед каждым рейсом матросы прыгают в воду, вычерпывают лопатами грязь со дна, чтобы паром мог подойти поближе к берегу, – тогда они бросают длинные дощатые сходни, машины въезжают на борт...

Дарби поблагодарил юнца и поплелся назад, к своей машине. Сколько там от Виктории до Ларедо? Больше пятисот километров. Добавить еще полтораста на обратный путь до Виктории. Получится примерно шестьсот пятьдесят. Может, лучше вернуться, чем ждать на жаре? Но тут он вспомнил, что бензин на исходе. Когда они выехали из Виктории, бак был залит на три четверти. Даже чуть меньше. По дороге Дарби высматривал заправочные станции, но не увидел ни одной и рассчитывал заправиться в Сан-Фернандо.

Бетти стояла у машины. Увидев его, вопросительно подняла брови.

– Первая машина торчит тут уже больше четырех часов. Кажется, паром сломался.

– Нам придется ждать?

– Похоже на то.

– Мне необходимо выпить чего-нибудь холодного. Спроси, солнышко, не найдется ли в этих лавчонках холодного пива? У меня в горле пересохло.

– Если найду что-нибудь, принесу к тем деревьям. Постарайся отыскать тенистое местечко.

Он медленно побрел к ближайшей из двух грязных лавчонок. Глинобитные домишки были размалеваны неизбежной рекламой кока-колы и «Нескафе». Яркие рекламные плакаты то и дело попадались им по всей Мексике – словно пятна краски, упавшие с кисти беспечного маляра. Соломенные сомбреро и накидки-серапе, женщины-туристки в брючках и легких маечках, чумазые, оборванные и вежливые дети мексиканских бедняков, грубые, орущие отпрыски богатых мексиканцев и американос. Пиво, глубокий, тягучий смех техасцев. Солнце, пыль, жара... Странная атмосфера. Дарби Гарон ясно ощущал это. Натужное, наигранное веселье, всегда сопровождающее подобные происшествия. Но за всем этим кроется что-то еще. Нечто древнее и злое. В Мексике, подумалось ему, солнечный свет может быть смертоносным.

На негнущихся ногах Дарби двинулся через толпу – и вдруг показалось, что затылок ему охладил слабый холодок. На высоком прилавке в кусках грубо наколотого льда охлаждалось теплое пиво. Оно распродавалось так быстро, что не успевало охладиться. Низенький толстый лавочник требовал за бутылку три песо пятьдесят сентаво. Очевидно, сам пугался своих непомерных алчности и нахальства.

Когда голубой «кадиллак», окруженный клубами пыли, остановился, Джон Картер Герролд на мгновение оторвал взгляд от лица обожаемой жены и посмотрел на машину, стоящую метрах в двадцати от них. Джон Картер Герролд и Линда сидели на высоком, обрывистом берегу, на вынутом из машины меховом чехле, расстеленном на пыльной траве под чахлым деревцем.

Медовый месяц они провели в Такско, рука об руку бродили при луне по улочкам, мощенным булыжником, и засыпали друг у друга в объятиях.