Джон Макдональд - Обреченные

Отдышавшись, почти беззвучно спросила:

– Почему ты передумал?

– Сам не знаю.

– Должно быть, ты очень нужен мексиканским копам.

– Точно.

– Убил кого? – прошептала она.

– Нет, но убийство повесят на меня.

– Дел, мы оба в большой заднице. – Это было сказано тихим голосом, в котором не было гнева, только удивление.

– С чего ты взяла, что он умер?

Она схватила его за руку. Он почувствовал, как она дрожит.

– Я подошла к нему. Он издавал какие-то странные звуки. Сначала я ничего не поняла... А потом... он так весь передернулся и по нему что-то побежало. Что-то маленькое. Это была...

Он ощутил странное желание обнять ее за плечи. Утешить, успокоить. Ее наглость и энергия куда-то улетучились. Перед ним сидела просто испуганная девчонка.

– Я тебе помогу, – сказал он, – но не потому, что испугался твоих угроз. Усвой это хорошенько.

– Мне все равно – только помоги.

– Сделаем, как задумали. Только придется утащить его отсюда. Тащить придется мне. Помнится, днем я заметил недалеко отсюда скалы – метрах в трехстах отсюда, где-то в километре от дороги. На этой же стороне, где мы сейчас сидим. Я взвалю его на плечи. Мы потащим его задом наперед, чтобы никто не заметил. Труп бросим за скалами. Все должно получиться. Его машину найдут в Сан-Антонио. Проверят на границе, и окажется, что он вернулся в Штаты. Я его раздену, а если он проваляется там еще сутки, никто уже не узнает, кто он такой – даже какого цвета у него кожа.

Упавший грузовик наконец вытащили на берег. Две машины уже вползли на паром. Беннике замолчал. Надо же, чуть не убил ее! Вот дурак. Она – его последний шанс. Только убийства ему сейчас не хватает; должно быть, мозги совсем размягчились. Все против него. Каждый может выдать. Даже и сейчас кто-то, возможно, следит за ним. Он огляделся, очень медленно поворачивая голову.

Когда Билл Дэнтон разглядел в лодке светлые волосы Линды, казавшиеся золотыми в лучах заката, особенно светлые на фоне мутной реки, он вдруг ощутил такой острый и внезапный прилив радости, что это его даже немного удивило. Почему ему было так жаль, когда он смотрел, как она уплывает на пароме – прочь, навсегда из его жизни?

Он вспомнил, как говорил отец: лучший способ полюбить кого-то – оказать ему услугу. Облагодетельствованный тобой человек, возможно, будет тебя презирать, но ты сам наверняка проникнешься к нему любовью. Интересно, может, именно его донкихотство расположило его к ней? Какая она хорошенькая! Волосы светлее, чем золотые от загара плечи, а какой у нее взгляд! Серьезный, как у маленькой девочки, но все же видно, что она уже взрослая женщина. Платье телесного цвета замечательно облегает фигурку, подчеркивая тугие узкие бедра, натягиваясь на острых молодых грудках. Он инстинктивно чувствовал, что перед ним – редкий цветок. Она не просто красивая женщина, но еще и верная, чувственная, с легким и веселым нравом, одновременно крепкая и воздушная, как эльф. Наверное, ее смех похож на звон колокольчика, и в ней всегда будет оставаться некая тайна, какую-то часть ее невозможно познать до конца, поэтому отношениям с нею не суждено превратиться в обыденную скуку.

Билл следил за лодчонкой, подплывающей к берегу. Будь честен с самим собой! Признай, что она ближе всего соответствует той идеальной картинке, которую услужливо рисовало твое воображение; она очень походит на девушку, которую ты никогда в жизни не встречал, идеал, составленный из кусочков разных девушек, близких знакомых и не очень.

Билл спустился к воде, вытянул плоскодонку за нос на берег и протянул Линде руку. Выйдя из лодки, ступив на серую, потрескавшуюся землю, она спокойно сообщила ему, что ее свекровь умерла. И вдруг губы у нее искривились, лицо исказилось, как у маленькой девочки. Обняв девушку за плечи, он повел ее прочь от вереницы машин, на вершину холма. Она достала из сумочки платочек. Билл поспешил отпрянуть. Она еще всхлипывала временами. Наконец ей удалось справиться с собой. Линда остановилась и высморкалась.

– Как глупо, – сказала она прерывающимся голоском, пытаясь улыбнуться.

– Вовсе не глупо. Представляю, какое это было для вас потрясение.

– Да, верно, только я разревелась не из-за нее. Я ее толком и не знала. Мы поженились всего несколько недель назад; она все время пыталась отговорить его от женитьбы, пока не поняла, что все равно проиграет, и тогда стала просто душечкой. Прилетела в Мехико, чтобы вернуться вместе с нами в Рочестер. Я была потрясена, потому что... Словом, она была очень сильной личностью. На свой лад.