Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

— Почти, — как бы услышал его мысли Давид, — не хватает небольшого кусочка, который откололся и не прибился ни к одному из берегов. Назывался этот кусочек — Атлантидой. Ноль — на ноль — это точка основного выхода Земли в Мировую Систему Информации. Не случайно люди интуитивно приняли Гринвич за точку отсчёта. А теперь найдите точку пересечения тридцать на тридцать на Восток от Гринвича!

Филимон нашёл место на карте и с удивлением произнёс:

— Это Египет!

Совершенно точно, именно сюда переместился Центр приёма Мировой Информации после гибели Атлантиды. Египетские жрецы благоразумно зашифровали полученное Знание разными способами — в систему геометрических фигур или, скажем, в загадочный лабиринт карт Таро. Таким образом они пытались сохранили Знание до момента, когда земляне будут духовно готовы принять и постичь его.

Рука Филимона автоматически скользнула на восток, на пересечение шестидесятого градуса долготы с шестидесятым градусом широты, и упёрлась в Уральские горы.

— Россия? — с удивлением произнёс он.

— Она, матушка — хмыкнул Давид, — в этой точке жил профессор Плыкин. Но, не будем отвлекаться! Взгляните на карту объективно и поймите закономерность: линии меридианов — это кабельная сеть, по которой вы получаете Информацию, линии параллелей — это пути доставки Энергии. Все интеллектуальные и Духовные центры Земли стремятся к точкам пересечения этих двух составляющих..

— Невероятно! — воскликнул Филимон. — По тридцатому меридиану: Претория, Каир, Одесса, Киев, очень близко Варшава, а на точке пересечения с шестидесятым градусом широты — Санкт-Петербург!

— Анализируйте сами, — устало откинулся на спинку скамьи Давид, — вывод будет всё равно один: кто-то ближе к Энергии, кто-то к Информации, кто то на окраинах и тех и других потоков. Но Петербург — в самой точке пересечения! Можете считать, что это всё просто совпадение.

Филимон рассматривал карту с явным любопытством и, открывая новые перекрёстки, вскидывал брови и удивлённо похмыкивал.

— И всё равно, я не понимаю, — поднял он глаза на Давида, — при чём здесь эмиграция в Украину и ваши эксперименты?

— Ах, вы до сих пор не поняли? — хлопнул себя по колену Давид. — Ну и тупица!

— Договаривайте до конца, — взмолился Фил, — либо я разобью вашу твёрдоматериальную башку!

— Хорошо, хорошо, — согласился коротышка, — с вас станется.

Тут он встал, свернул карту в рулон и, церемонно поклонившись, протянул Филимону:

— В свое время эта карта попала в руки вашему прадеду. Как вы понимаете — не случайно. Ему была дана уникальная возможность, но он ею не воспользовался.

— Почему? — полюбопытствовал Филимон.

— Хороший вопрос, — осклабился Давид, — хотелось бы, чтобы вы получили ответ от своего пращура лично!

— Каким образом? — растерялся Филимон.

— Ну услышал же он каким-то образом слово «пари-гарсон», играя в буримэ! — многозначительно поднял руку Давид и раскланялся: — Убедительная к вам просьба, не вздумайте убегать вновь. У меня осталось совсем немного свободного времени, чтобы тратить его на поиски вашей персоны! Кроме того, существуют силы, которые могут и помешать вам в трудах праведных!

Он двинулся прочь, но, сделав несколько шагов, повернулся ещё раз к Филимону лицом:

— Климент Александрийский говорил: «Господь разрешил нам распространять тайны среди тех, кто способен воспринять их. Он не раскрыл толпе то, что не принадлежит толпе, но лишь некоторым, про которых он знал, что они способны воспринять и соответственно преобразиться.» Я найду вас, когда вы будете готовы!

Стремительной походкой коротышка пересёк сквер и зашёл внутрь музея «Золотые Ворота».

Когда через мгновение Филимон встал и подошёл к этому же входу, то убедился в том, что музей закрыт на два амбарных замка.

Фил и с опаской глянул на свёрнутую в рулон карту. Старая ткань местами прохудилась, но, в целом, выглядела достаточно прочной, что было удивительно для её солидного возраста.

— Сезам — отворись, — буркнул Фил.

— Сезам — отворись! — Сашка вытряхнул из поеденного шашелем сундука длинный рулон плотной парусины. Старая ткань местами прохудилась, но, в целом, выглядела достаточно прочной, что было удивительно для её солидного возраста.

Филька отпихнул подальше от себя чей-то обглоданный временем череп, с любопытством откинул угол свёртка и посветил на него фонариком.

— Карта! — восторженно выдохнул он.