Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

Рядом с фонтаном стояла машина. Деревянная, конечно, но с кабиной, кузовом и колесами. Вокруг неё было классно играть в войну, а особенно интересно было дождаться, пока воспитательница отвернётся, залезть на крышу кабины и сигануть вниз, в жёлтый мягкий песок, в котором возились плаксивые и противные девчонки, — после чего можно было пнуть ногой их кулики и пасочки, заботливо разложенные по песочнику, и немедленно удрать на огромную зелёную веранду, чтобы тебя долго искала воспитательница, призванная на помощь ябедами в сарафанчиках.

Веранда, в летнее время, служила спальней для дневного сна, а для тех, кого оставляли на продлённую группу — и для ночного. Днём спать мешало яркое солнце, проникающее острыми иголками сквозь паутину виноградной лозы, а ночью, после отбоя, на веранде появлялись странные фигуры в солдатских «хб». Фигуры распространяли запах кирзовых сапог и ужасно скрипели половицами, пробираясь на цыпочках в закуток, отгороженный белыми простынями, где укладывались на ночь молодые сиськатые няньки. Филька слышал, как они недовольно шипели на пришельцев, и напряжённо искал способ помочь хорошим тётям избавиться от непрошеных гостей.

Под аккомпанемент скрипов, шорохов и вздохов приходили сны, а когда они уходили, то, как ни странно, никаких фигур на зелёной веранде не обнаруживалось.

Инстинкт мужчины-воина подсказал Филе героическое решение задачи, и однажды ночью он, притворившись спящим, дождался проникновения противника в заветный угол, а затем сполз с кровати и осторожно, на цыпочках, двинулся на разведку. Ему удалось подобраться к запретной зоне незамеченным, и он, отодвинув в сторону край простыни, увидел картину, которая повергла его в состояние крайнего изумления и растерянности.

Для начала он понял, что его помощь в борьбе с противником уже не нужна, ибо обе няньки победили своих врагов. Они уверенно восседали на распластанных по кровати мужиках, и судя по энергии и силе, с которой они подпрыгивали на вражеских лазутчиках, — жить тем оставалось недолго. Лунная дорожка достаточно ярко освещала поле боя, на котором состоялось нешуточное сражение, ибо обе девушки в бою лишились одежды! Но даже это не могло их остановить — голыми руками они держали налётчиков за горло. Но особенно удивило Фильку то, что увиденная картина вызвала в его организме странное чувство, которое было не похоже на ненависть к врагу, а скорее напоминало жгучее любопытство.

Филя на мгновение потерял бдительность и высунул свой нос слишком явно за границу из белых простыней. Одна из девчат, заметив неожиданного свидетеля, странно вскрикнула и попыталась закрыть руками голую грудь. Ей удалось это лишь частично, ибо территория, которую она попыталась охватить руками, была слишком велика и объёмна, и в сознании Фильки чётко зафиксировалось всё, что прикрыть не удалось. Другая же мгновенно сдернула одну из простыней и укуталась в белое одеяние. Она подскочила к Фильке, подхватила его на руки и в мгновение ока оказалась в противоположном углу веранды, где, собственно, и положено было находиться юному разведчику. Наверное, она очень обрадовалась появлению союзника в борьбе с ночными визитёрами, так как, уложив Филю в кровать, стала гладить его по лицу и по голове и шептать ему на ухо всякие ласковые слова, называть его «умницей» и, почему-то, успокаивать, утверждая, что «сны бывают разные и их не нужно бояться».

Филя, в свою очередь, хотел успокоить тётю и крепкой мужской рукой погладил её по белоснежной руке. Он ощутил прохладную нежную кожу и провёл рукой от локтя до плеча, а затем в обратном направлении. Слушая её шёпот, он гладил эту гладкую, шелковистую поверхность и, окунаясь в неизбежный сон, не терял ощущение удовольствия от всего происходящего с ним.

Несколько дней длилось торжество победы.

Няньки кормили Филю конфетами и мороженым и позволяли пулять по девчонкам из водяного пистолета! Никто не решался больше беспокоить их по ночам, и они обе, счастливые и спокойные, засыпали в дальнем углу зелёной веранды.

Но в это время мама перешла с ночной смены на дневную, и Филю стали по вечерам забирать домой. Он понимал, как тяжело будут переживать расставание с ним ночные няньки, но ничем не мог им более помочь. Филька часто вспоминал свой доблестный поход, но особенно остро — ощущение нежной кожи. И даже град новых событий и перемен не могли вытеснить это чувство из его памяти.

А жизнь развивалась стремительно.