Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

За новой порцией Филипп вынужден был отправиться самостоятельно, так как его помощник уже где-то уединился с золотоволосой дивой из Херсона.

Вместе с ним вызвалась пройтись и Лариса.

Она поступила на один курс с Филиппом, но держалась несколько в стороне от общей компании и Филипп увидел ее лишь однажды, на последнем туре. Его тогда просто поразили ее глаза.

Абитуриентка читала монолог из Достоевского и у всех присутствующих в зале просто мороз по коже прошел, когда она остановилась на грани безумия Настасьи Филипповны.

Затем он ее встретил на вручении студенческих билетов, и лишь теперь, в этот вечер они заговорили друг с другом.

— Это твоя песня? — спросила она и взглянула на него своими странными серо-голубыми глазами.

— И песня тоже моя! — уже привычным ерническим тоном ответил Филипп и вдруг почувствовал, что ноги его отрываются от земли, что он влетает в ревущий водопад и его уносит поток все глубже и глубже куда-то туда, где нет начала и конца, где нет света и тьмы, где только мерцают две огромных серо-голубых звезды.

Она смотрела на него испуганно и недоверчиво, каким-то чувством уловив происходящее с Филиппом. Они стояли посреди парка, глядели друг на друга неотрывно и молчали, как два полных идиота.

— Эй, пипл! — разгоряченная вином и песнями с азартным блеском в глазах рядом появилась Натали. — Комендант разогнал всю честную компанию и вам не остается ничего другого, как напроситься ко мне в гости!

Прихватив по дороге несколько бутылок портвешка, компания в пять- щесть человек дружно засеменила за своим поводырем.

Квартира Натали представляла странное сочетание библиотеки, музыкального отдела универмага и одежной лавки. Посреди пустой комнаты восседал длинноволосый муж, Саша. Вокруг него сгрудились такие же длинноволосые хиппари, и они с упоением обсуждали музыкальные особенности рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда». Приход жены и еще нескольких посетителей не произвел на хозяина дома никакого впечатления — он только приветливо махнул всем рукой, радостно откупорил бутылки с вином и продолжил свою речь.

Говорил он удивительно. Он мог говорить о чем угодно — содержание не имело никакого значения. Саша знал все и еще немножко больше, он читал всех и писал сам, он великолепно играл на рояле и превратил один из театральных спектаклей в свой сольный номер, на протяжении которого он разбирал классический рояль на части, продолжая играть на нем некую фантастическую музыку. Его отовсюду выгоняли и никуда не хотели принимать вновь, потому что он находился во всех списках тунеядцев, фарцовщиков, рассадников западной идеологии и неблагонадежных элементов, но всякий раз кто-то вновь рисковал принять его на работу, потому что он был пропитан талантом, как фитиль керосиновой лампы горючим. Но главным его талантом было умение нести слово. Он мог бы стать выдающимся проповедником либо лидером революционного кружка, он мог повести за собой толпу и отвести ее в любое место, хоть к Богу, хоть к дьяволу. Ему было все равно. Саша получал истинное наслаждение от внимания к нему, он не переносил рядом никого, кто мог отвлечь это внимание от него хоть на секунду. Это была его пища, его воздух, его жизнь.

В этот вечер опера была прослушана несколько раз, и на всех присутствующих обрушился поток информации, в котором удивительным образом переплетались христианские тезы и антитезы, буддистские ассоциации и постулаты хиппи-поколения.

Когда было выпито все вино и сварен весь кофе, когда были выкурены все сигареты и папироски, когда умолкли все теологические и музыкальные споры — пришел рассвет.

По углам квартиры лежали совершенно изможденные гости, а голубоглазый Саша смотрел на всех сияющими глазами и тихо пощипывал струну гитары.

— Дзен.

Филипп и Лариса вышли на пустынную набережную Днепровского залива и молча побрели к станции метро. Они попрощались у ее дома, совершенно точно зная, что делать этого не нужно, но выполнили все правила принятых условностей и лишь долго не отпускали руки друг друга.