Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

— В самоход, бойцы, собрались?

Тарас и Филимон замерли, а с полатей выглянула белобрысая рожа сержанта Денисенко.

— На похороны, — спокойно отреагировал Тарас.

— Это кого же хоронят? — слез сержантик с кровати.

— Тебя, козла, — рука Тараса уже потянулась к горлу мальчишки, но тот отпрянул и быстро зашептал:

— Вы чего, мужики? Я что, сука подзаборная? Я просто хотел сказать, что через мастерскую не пройдете! Там Дуб наряд поставил! Знает, что народ перед праздниками домой потянет.

— Ну, спасибо, не ожидал, — Тарас протянул руку Денисенко, — взрослеешь, парень. Филимон тоже подал руку сержанту, а тот, польщенный уважением старших, торопливо продолжил:

— Можно уйти через крышу! Если только доберетесь до чердачного окна — это выход в офицерское общежитие, там парадное прямо на дорогу выходит! И нет поста!

— А назад как же? — засомневался Тарас.

— Позвонишь лейтенанту, он откроет! — усмехнулся Денисенко. — Он вас уважает.

— Тебе что с воли принести? — хлопнул по плечу сержанта Тарас.

— Да тут ребята списочек составили, — замялся белобрысый и протянул Тарасу бумажку и пачку денег.

— Во, бля, житуха! — раскрыл тот широко глаза. — Ты еще только подумал чихнуть, а кругом уже орут: «Будь здоров!».

— Жизнь, — мудро заметил Денисенко, и только тут стало заметно, что не он один провожает дезертиров. Пять-шесть пар любопытных глаз светились из разных углов казармы, а дневальный демонстративно отвернулся в сторону от выхода. «Самоволка» была делом уважаемым, хотя и рискованным. Но если уже кто и отправлялся в поход, то без стены молчания и помощи окружающих это было сделать просто невозможно.

Путь к свободе оказался долгим: вначале нужно было пройти три этажа спальных помещений и обойти всех дневальных, но это оказалось делом выполнимым. Денисенко прошмыгнул по ступенькам, и бойцы поднялись на четвертый этаж в помещение столовой беспрепятственно.

Филимон и Тарас взобрались на чердак по двум столам, поставленным друг на друга. Столы тут же были установлены сержантом на свое законное место и беглецы оказались в полной темноте чердачного помещения. Тихо ощупывая перед собой каждое бревно и поперечную балку, они двинулись к чердачному окну, которое светилось тусклой точкой в дальнем конце прохода.

— Значит так, — шептал Тарас, — что у них там в списке я знаю. Это нужно будет ящик водки с собой привезти.

— А когда же мы успеем? — засомневался Фил. — Все закрыто уже.

— Места надо знать! — гордо произнес Тарас. — Я тебя в автобус запихну, а сам возле станции нарою горючего. Заскочу тут к одной мадам на разговор, а утром буду тебя ждать у парадного.

Они добрались до окна и вылезли на железную крышу. Холодный металл блестел под луной как лед, а местами и был покрыт ледяной коркой. Они, молча, осторожно переступали сантиметр за сантиметром по скользкой наклонной поверхности в направлении чердачного окна офицерского общежития, и Филимон краем глаза отметил про себя, что по краям крыши нет никаких ограждений. В тот же миг он почувствовал, как нога его попала на ледяную возвышенность, и хрупкий лед предательски скользнул по металлу.

Главное, о чем успел подумать Филимон, это то, что грохот его падающего тела может разбудить всю казарму. Тело медленно, но неуклонно съезжало по идеально гладкой поверхности крыши, и Филимон уже раскинул руки, чтобы при взлете ощутить тугую поверхность воздуха под крылом.

Рука Тараса впилась в его воротник, и ткань больно сдавила горло. Сам Тарас распластался по крыше, держась одной рукой за какой-то провод, а второй удерживая ускользающего товарища. Филимон лежал на спине, а над его головой весело подмигивало яркими вспышками созвездие Скорпиона. Тихий голос, словно издалека, оказался где-то рядом и как бы продолжил начатую ранее мысль:

— В месяц Бул воды потопа покрыли землю и стояли на земле 40 дней, мир не мог забыть об этом до тех пор, пока царь Соломон не построил Иерусалимский Храм и не завершил его в месяц Бул. Знак месяца — Скорпион, буква месяца — Нун, но вав-гей-йуд-гей — только левой рукой космос услышит. Воды потопа очистили землю, но грехи людские превратили воды Торы в горькие воды. Не давай волю желаниям, научись обуздывать себя и ты достигнешь любых поставленных целей!

— Это ты где вычитал? — переспросил Тараса Филимон

— Ты о чем, Фил? — проскрипел голос друга, и он стал осторожно подтягивать товарища к себе

— Ре, — спела струна Филимону.