Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

Утром его растолкали баптисты, и он успел вместе с ними выпить чаю.

Рука нещадно ныла, но боль становилась как бы глуше. Прораб появился без пяти шесть и сразу направился к Филиппу.

— Ну? Погуляли? Собирай манатки и катись к папке с мамкой, пока тебе ноги не повыдергивали! Сопли еще облизывать надо, а не водку жрать!

Все присутствующие недоуменно поглядывали на прораба и на Филиппа.

— Что пялитесь? — завелся прораб. — Меня в четыре утра разбудил начальник милиции и сообщил, что одного козла в клубе отлупили, а второго на свадьбе покалечили! Когда только успели.

— Это дело молодое, недолгое, — нарушил тишину мужик директорского вида.

— Вот если бы ты меньше водки на работе выпил, то может чему-то их научил в своем университете! — рявкнул на мужика прораб. — Будешь много п...ь, и тебя назад в Глеваху отправлю! А ну, давайте, двигайте на точку!

— Ты неправильно говоришь, начальник, — негромко заметил " бугор". — На " ну" не всякая кобыла повезет, а ты в людей " нукалом" тычешь.

— А ты рот закрой! — взвился здоровенный прораб и шагнул к горбатому. — Забыл, кто ты есть?

Неожиданно он осекся под молчаливым взглядом горбатого и обмяк.

— Все помню, начальник. И себя помню, и других уважаю. И век помнить буду. Только, что ж ты-то людям сразу лапти плетешь? Смотри, от сумы да от тюрьмы.

Он повернулся к Филиппу и коротко подвел резюме:

— Соплю пустишь или сачканешь — уедешь.

Словно получив приказ, бригада зашевелилась и двинулась к выходу мимо остолбеневшего прораба.

Даже в страшных снах своих не мог представить Филипп такой работы. Бригаде нужно было проложить бетонную трубу большого диаметра под железнодорожным переездом, чтобы отвести дождевые потоки от фундамента элеватора. Сложность работы заключалась в том, что трубу нужно было проложить не останавливая движение поездов. Поезда на этом разъезде сновали по шести веткам, и на каждую из них вначале были сделаны " пакеты", поставлены дополнительные укрепления, которые должны были обеспечить прочность рельсам, под которыми копался тоннель. Копали вручную. Сменяя друг друга лезли в яму, наполняли мешок землей, глиной и щебенкой, привязывали мешок к веревке и вытягивали наверх. Через три часа такой работы, Филипп подумал о том, что в следующую очередь он залезет в яму и попросит присыпать его. Сразу. Чтоб не мучиться. Но когда он шагнул к тоннелю, то увидел, как насмешливо глянул на него " бугор", и взвыл от бешенства. Филипп залез в узкий сырой проход и с ненавистью врубился в проклятую непроходимую смесь глины и камней. Он проклинал тот день, и тот час, и ту минуту, когда встретил Олега. Перед глазами вертелись радужные круги, длинные волосы на его голове торчали пещерными сталагмитами, а поясница разламывалась пополам.

Короткие перекуры позволяли лишь перевести дух, а когда объявили обеденный перерыв, он только и смог, что отползти от проклятой ямы в сторону и свалился на гору раскаленной щебенки. Нужно было дожить до вечера. То, что он уедет ночью домой, Филипп решил окончательно и бесповоротно.

Все, что происходило после обеда, осталось в памяти Фила черной дырой ямы и грохотом пролетавших над головой поездов, он уже не ощущал физической усталости, он просто ничего уже не ощущал. Кто и когда произнес команду "шабаш", он тоже не понял: просто все вдруг стали складывать лопаты и ломы в одну кучу, а затем потянулись по дороге к Дому колхозника.

Филипп сбросил с ног пудовые кирзовые сапоги, обросшие глиняными шарами, и шлепал босиком по густой, еще теплой от дневного солнца дорожной пыли. Сапоги пришлось отмывать долго и мучительно, холодная колодезная вода обжигала руки, а глина не хотела отковыриваться никаким образом. Пока он возился с обувкой, все остальные уже отфыркались под ведрами холодной воды и переоделись в чистое белье. Один их хлопцев- баптистов облил и Фила, да так обильно, что вода потекла не только со спины на голову, но и за пояс, в штаны. Кое-как обтершись полотенцем Фил добрался до своей койки и приготовился свалиться замертво.

— Инструмент твой можно взять?

Мужик с якорями на плечах уже держал в руках Филову гитару, но для порядка, вежливо спросил разрешения.

— Пожалуйста, — пробормотал Фил еле ворочая языком.

— А то и сам присаживайся к столу, — весело подмигнул моряк и поманил Фила пальцем.

Только тут Филипп сообразил, что у него в тумбочке есть какие-то свертки, уложенные бабушкой в дорогу. Он достал кулек и поставил на стол, где уже разложили еду и профессор, и "бугор", и моряк. Из кулька были тут же извлечены бабушкины пирожки с мясом и еще какая-то снедь, а в руках у бугра появилась бутылка водки.