Владимир Алеников - Ублюдки

Теперь же Леонид Аркадьевич поставил под кроватью трехлитровую стеклянную банку, и если ему приспичивало, то он, не открывая глаз, нащупывал банку, свешивался над нею и писал, почти не просыпаясь, не нарушая сладости сна. А это, между прочим, крайне важно, благодаря хорошему непрерывному сну он прекрасно себя чувствовал на следующий день.

Да и вообще, чего греха таить, пока что он во всех отношениях только выиграл от произошедшей жизненной перемены. То есть, разумеется, он с печальным и озабоченным видом выслушивал соболезнования знакомых, всевозможные советы, как обустроить будущую холостяцкую жизнь, но на самом деле душа его ликовала.

Глупые советчики и не догадывались, что Леонид Аркадьевич давным-давно все продумал и организовал самым наилучшим образом. Еще до того как произошел весь этот размен и разъезд, он уже, будучи в гостях у Колышкиных, присмотрел их домработницу, приехавшую из Казахстана женщину Шуру.

Эдуард Филиппович Колышкин был серьезным бизнесменом и весьма выгодным клиентом. Их связывали теплые деловые отношения. В тот раз Эдуард Филиппович любезно пригласил его домой на чай обсудить одно многообещающее дельце, связанное с большим пятисотметровым чердачным помещением на Полянке.

Тогда-то, пока все вместе пили чай, с женой Эдуарда Филипповича, его тещей и маленьким, раздражающе сопливым племянником Андрюшей, Леонид Аркадьевич и положил глаз на их домработницу.

Шура была чистая, опрятная, пахло от нее здоровьем. У Колышкиных она убиралась, ходила в магазин, готовила.

А теперь Шура будет раз в неделю (а больше ему и не надо!) делать то же самое у него. Он тогда же, улучив момент, пока жена в комнате рассказывала Колышкиным какой-то очередной идиотский анекдот, на кухне быстро обо всем договорился.

К тому же тяжелые, как две гири, груди Шуры и ее мощный, слегка оттопыренный зад произвели дополнительное хорошее впечатление на Леонида Аркадьевича. Он решил, что добавит к той небольшой сумме, которую Шура будет получать за работу, еще рублей пятьсот, ну, может быть, даже шестьсот, с тем чтобы перед уходом она бы ему давала.

Леонид Аркадьевич не сомневался, что она согласится. Тем более что запросы у него небольшие, он, как говорится, однополчанин, одного оргазма ему более чем достаточно, хватает надолго.

Важно было, поскольку он остался теперь без партнерши, наладить постоянный спермосброс, чтобы не испытывать никакого дискомфорта.

Онанизмом Леонид Аркадьевич из какой-то непонятной брезгливости пренебрегал, так что Шура для этой цели подходила идеально. И по физическим своим данным, и по социальному статусу.

Она снимала квартиру, как он предусмотрительно выяснил, за городом, в Салтыковке, там у нее жили двое детей, стало быть, задерживаться у него не будет, надо торопиться к детям. Все это Леонида Аркадьевича очень устраивало.

Но самое главное, что с ней вовсе не обязательно таскаться по театрам или концертам или еще, не дай бог, переться в дорогой ресторан, то есть делать все то, чем он на протяжении долгих лет расплачивался за скоротечные половые контакты со своей дражайшей половиной. Замечательно также, что Шуре не надо будет дарить цветы или духи, как того вечно требовала неуемная супруга.

Только вспомнить, сколько было выброшено денег на всю эту никому не нужную бессмыслицу!..

Леонид Аркадьевич сделал еще глоточек и неодобрительно покачал головой.

Нет, с Шурой он все построит на совершенно иной, деловой основе. Иначе говоря, еще пять минут после основной работы, и она свободна. Чем плохо, спрашивается!..

И ей лишние деньги не помешают, и ему хорошо.

Впрочем, с Шурой это все потом, не раньше следующей недели. В четверг или даже лучше в пятницу он ей позвонит и договорится обо всем окончательно, в смысле об уборке. Остальное, разумеется, решит при встрече, не по телефону же обсуждать такие деликатные вещи.

А пока что хочется несколько дней насладиться наконец полным одиночеством и покоем.

Он это заслужил, в конце концов.

Когда Леонид Аркадьевич еще только молодым специалистом пришел работать на санэпидемстанцию, он сразу понял, что там есть возможности.

Желающих получить добро от его конторы на использование нежилого помещения было хоть отбавляй. А от него, Леонида Аркадьевича, зависело немало. Частично он мог повлиять и на само решение, но что не менее существенно — это скорость, с которой принятое решение воплощалось на соответствующем документе.