Уилл Селф - Обезьяны

Буснер мешком пряжи вывалился из передней двери и извлек Саймона из задней. Теперь Саймон переносил прикосновения Буснера куда легче, чем до того, как ему пришлось извлекать из шерсти психоаналитика-радикала собственное дерьмо. Тело Буснера отрастило нечто вроде ауры, ауры странной приемлемости, какой обладает собственная задница — по той причине, что ее-то всегда можно потрогать, а чужие не всегда, — или старая, знакомая, хотя и изрядно вонючая собака, вроде Сариной Грейси.

Буснер остановился подле продавца шаров и показал Саймону:

— Вы, наверное, бывали здесь со своими детенышами, не так ли «хууу»?

— Да, разумеется, много раз. Мой старший, Магнус, он особенно увлекается животными, дикой природой и прочими подобными вещами. Остальные, так показать, четверенькали за компанию… — Саймон замер: он заметил на новомодных, металлического оттенка шарах, паривших над головой, картинки, среди которых, помимо Микки-Маусов, Утят Дональдов и других мультперсонажей, были другие странные существа, с бледными мордами и необычно, даже чрезвычайно длинными носами.

Буснер, увидев, что привлекло внимание Саймона, перекинулся знаком-другим с торговцем, отдал ему пару монет и получил взамен шарик, который тут же влапил экс-художнику со знаками:

— Это, Саймон, человек, дети их просто обожают… — Взяв пациента под лапу, Буснер затащил его в магазин сувениров. — А теперь посмотрите-ка сюда.

Помимо кружек с изображениями зверей, вымпелов и наклеек в магазине было полно масок, изображавших львов, жирафов, тигров, а также и каких-то незнакомых Саймону бледномордых зверей, с еще более вытянутыми носами, как у диккенсовского Феджина. [106]

— Вот, поглядите. Это маски людей.

Обезьяны двинулись дальше, пациент немного отставал от своего эскулапа, держа морду на уровне задницы последнего и внимательно следя, как качаются из стороны в сторону его серые психиатрические яйца — они то исчезали за полой твидового пиджака, то появлялись.

Буснер купил у бонобо-билетера два вползных билета, и двое шимпанзе прочетверенькали в зоопарк, спустившись по спиральному пандусу. Все происходило точно так, как в тот последний раз, когда Саймон ходил сюда со своими детенышами, он хорошо помнил. Кстати, когда это было? Буснер ему показывал, что с момента припадка минуло около месяца, и если прибавить сюда время, потраченное на подготовку к выставке и долгие вечера в «Силинке», то получится, что Саймон не видел детенышей целых восемь, а то и девять недель. В общем, не важно, в последний раз они ходили вместе не куда-нибудь, а именно сюда, в зоопарк.

Вокруг мельтешили шерстистые звери в своей нелепой полуодежде, которая подвергала задницу риску простуды или, того хуже, обморожения, — вот тут они четверенькают, вот тут вразвалочку шествуют на задних лапах, вот тут через что-то перелезают, — мельтешили так быстро, что вскоре слились в одно большое цветовое пятно, стали этакой цветной фотоэмульсией, розово-красно-оражевым маревом, бесчеловечно похожим на цвет человеческого тела. Вот его детеныши, беловолосые, голубоглазые, с такими умопомрачительно круглыми — как карамельки, — зрачками, этакое конфетное человечество, возьми-ка, положи под язык. Вот они втроем лижут три вафельных рожка с мороженым, держа друг друга за лапы, толпятся к вольеру для горилл.

— «Хххуууу» Саймон! — Буснер встал на задние лапы, приняв свою любимую позу назидательного поучения. — Как вам уже известно, ваше лечение мы будем осуществлять в рамках дидактического, объяснительного подхода. Мы намерены постепенно, но последовательно ставить вас перед фактом — тем фактом, что вы шимпанзе и живете в мире шимпанзе, — и таким образом развеять галлюцинаторный туман, застилающий ваше сознание. Поэтому помните: как только вы ощутите, что животные слишком сильно вас раздражают или пугают, сразу ухайте мне, и мы отправимся домой.

Саймон круглыми глазами уставился на стоящего перед ним шимпанзе. Обезьяна, машет пальцами, полуодета в твидовый пиджак, в сорочку от «Вийелы», [107]при мохеровом галстуке, завязанном этакой удавкой, с толстой шеи свисают на цепочке очки. Экс-художник поневоле громко загоготал, клацая зубами. Раз уж такое чучело меня не пугает, то в зоопарке точно не найдется ничего страшнее.

Отметив, что сознание Саймона снова ступило на лезвие ножа, с одной стороны которого — веселье, а с другой — смертный ужас, Буснер решил немедленно продолжить экскурсию. Самцы обогнули высокую клумбу, засаженную разнообразной зеленью, и столкнулись мордой к морде с огромной статуей Гориллы Гая, который многие годы служил гвоздем программы зоопарка по части приматов. Как обычно, и вокруг, и на самой бронзовой горилле копошились Детеныши шимпанзе — вся куча пыталась забраться на широкую обезьянью спину, хихикая, хохоча, клацая зубами и получая вокализации-нагоняи от стоящих поодаль родителей, которые показывали им замереть и не орать, чтобы они могли спокойно их сфотографировать.