Сара Уинман - Когда бог был кроликом

— А вот и Элфи! — снова вскричала мать, и в гостиную трусцой вбежал отец в спортивных трусах, красных и очень коротких; гости смутились так, будто он был вовсе нагишом.

— Привет, — сказал отец, протянув букву «и», и пожал им руки.

— Выпьешь шампанского, дорогой? — спросила мать и вручила отцу большой фужер.

— Еще как выпью!

Мы с братом переглянулись и одними губами передразнили: «еще как выпью!» и «при-и-ивет».

— Ну и как вам эта чертова кукла? — спросил отец, взяв «Гардиан» с фотографией Маргарет Тэтчер на обложке. — Уже два месяца прошло, а она все у штурвала.

— Вообще-то мы оба считаем, что она просто замечательная, — чопорно заявила миссис Кэтт и сердито поправила бретельку лифчика, — и все делает правильно.

— Уверена, что так оно и есть, — подхватила мать, бросив на отца выразительный взгляд.

— Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, обращайтесь к нам, — сказал он и сделал большой глоток «Моэ», купленного оптом, а потому дешево.

— По правде говоря, сейчас нам не требуется ничего, кроме ванны, — заявил мистер Кэтт, поставил на столик нетронутый фужер и потер руки, как будто в них уже было мыло.

— Ванны? — переспросил отец таким тоном, словно вдруг забыл, что такое «ванна».

— Да, ванны, — подтвердил мистер Кэтт.

— Поня-я-ятно, — промямлил отец, но даже он не мог тянуть это слово тридцать пять минут, необходимых для застывания герметика.

— А вы знаете, я могу предложить вам кое-что получше ванны, — жизнерадостно вмешалась мать.

— Душ? — с надеждой спросил мистер Кэтт.

— Нет, прогулку по саду, — объявила она и повела усталых путешественников по лужайке к воде, где они молча уставились на свои скучные и измученные отражения.

В ту самую минуту, когда герметик наконец-то застыл, она схватила их обоих за руки и с энтузиазмом воскликнула:

— А теперь самое время для ванны!

Мистер и миссис Кэтт взирали на нее с ужасом, видимо решив, что она собирается принимать ванну вместе с ними.

Они были безобидными людьми, которые не собирались дружить с нами, а хотели просто пожить в нашем доме. Они очень рано вставали, невзирая на погоду, и всегда заказывали один и тот же завтрак. Матери так и не удалось накормить их ничем, кроме хлопьев из отрубей и маленького стаканчика апельсинового сока, а отцу ни разу не удалось уговорить их остаться внизу после девяти вечера. Он соблазнял их совместным просмотром кинофильма, картами и дегустацией вин, но так и не смог разрушить их уютный, устоявшийся симбиоз. Совсем не о таких гостях мечтали родители; они мечтали о гостях, которые станут друзьями, — наивная и практически неосуществимая надежда, но они будут цепляться за нее еще много лет.

— Элли, почему мистер Кэтт всегда говорит с тобой так громко и медленно? — спросила как-то утром мать, когда я помогала ей мыть посуду.

— Он думает, что я глухая.

— Что? Почему? — удивилась она и прижала меня к своему мягкому животу. — Люди такие чудесные и удивительные, да, Элли? Никогда не забывай об этом. Никогда не теряй веру в них.

Я не совсем поняла, что она имеет в виду, но все равно пообещала, что не буду, и вцепилась в ее душистую одежду жадно, как голодная моль. Я соскучилась по ней.

В тот день, когда это случилось, мы остались одни. Родители уехали в Плимут заказывать новую плиту, а мы с братом занялись изготовлением «китайских колокольчиков» из старых раковин и всяких металлических обломков, собранных на пляже во время отлива. Небо в то утро было таким безмятежно-голубым, что все под ним, казалось, погрузилось в гипнотический сон, и даже дрозды примолкли.

Я услышала только визг тормозов, а звука удара не услышала, наверное, потому, что он был таким маленьким. Его голова осталась совсем целой: они, в смысле колеса, переехали только тело, и брат быстро накрыл его рубашкой, своей любимой джинсовой рубашкой, которую Нэнси привезла ему из Америки. Он был похож на брошенный у обочины пакет с вещами — вещами покойника, уже не нужными.

— Мне очень жаль, — сказал мистер Кэтт, выходя из машины, — я не заметил, как животное выскочило на дорогу.

Он так и сказал — «животное». Прямо так и сказал.

Брат поднял его и, держа как ребенка, понес ко мне. Он был еще теплым, но там, где раньше пальцы ощущали упругое и плотное тельце, сейчас было что-то мягкое и жидкое. Я чувствовала, как из-под рубашки его теплота стекает мне на ногу, и, только опустив глаза, увидела, что это кровь.

— Чем я могу помочь? — спросил мистер Кэтт.