Семен Малков - Расплата

– Новая контузия… там, на кладбище… Все ведь знают об этой диверсии… и Петя тоже.

– Ловко придумано. – Миша грустно улыбнулся. – Значит, так: первый раз шарахнуло – забыл откуда родом, второй – шарики стали на место. Тебе бы романы писать!

– А что, есть другие предложения? – рассердилась Светлана, и тон ее стал жестким: – Сам виноват, что все эти годы не знал сына! Я пыталась тебе сказать, а ты и слушать ничего не хотел. Мне пришлось придумать эту ложь, чтобы не травмировать психику ребенка. И еще: чтобы и окружающие нормально восприняли внезапное появление пропадавшего отца. Неужели непонятно?

– Ну будет! Начнем выяснять, кто в чем виноват, – зайдем слишком далеко, – мрачно возразил Михаил. – Ладно, я согласен, будем придерживаться этой версии. Не беспокойся, я все понял и запомнил дословно.

– Вот и отлично! – облегченно вздохнула Светлана и поднялась, давая понять, что – больше обсуждать ничего не намерена. – Теперь можешь приходить, когда тебе будет удобно. Звони нам, пожалуйста!

– А можно прийти завтра к шести?

– Хорошо, мы с Петей будем ждать.

В среду утром Степана Алексеевича разбудил телефонный звонок. Он взял трубку и лицо у него тревожно вытянулось:

– Светочка? Чего так рано? Маму нужно? С Петенькой что-нибудь? Ладно, сейчас я ее разбужу, только не плачь! – постарался он успокоить дочь, теряясь в догадках, что могло ее так расстроить.

Вере Петровне полночи нездоровилось и она приняла снотворное, но стоило ему прикоснуться, сразу открыла глаза. Увидев в его руках трубку радиотелефона догадалась, что звонит дочь, и испуганно спросила:

– Что там у Светы? Петенька заболел?

– Сейчас узнаешь. Мне не сказала, – обиженно проворчал Степан Алексеевич, передавая ей трубку.

Он терпеливо подождал конца их разговора и хмуро поинтересовался:

– Ну что там у Светы? Михаил не оправдал надежд?

– Да, не оправдал, – с горечью подтвердила Вера Петровна. – Светочка всю ночь не спала.

– Что, плохо встретились? Он был с ней груб?

– Нет, дорогой, встретились хорошо, если учесть, что произошло и сколько лет не виделись. Даже согласовали легенду, объясняющую Петеньке, как его отец воскрес из мертвых и почему так долго пропадал.

– Так из-за чего же она убивается?

– Представляешь, Степочка? Он… не явился! А они, – глаза Веры Петровны заволокли слезы, – так его ждали! Петенька, – всхлипнула, – даже стихи ему написал. Бедная моя доченька, – зарыдала она, уткнувшись в подушку.

Степан Алексеевич ласково обнял жену, попытался успокоить:

– Наверно, что-то ему помешало. Нет, я не оправдываю Мишу! – поспешно добавил, видя ее протестующий жест. – Не чувствует, видно, еще ответственности. Свете нужно взять его в оборот! У нее слишком мягкий характер. Вот, Надя бы на ее месте…

– Что Надя? – обиженно вскинула на него глаза Вера Петровна.

– Я хочу сказать: Светочке бы – Надину хватку. Смотри, как моя дочь этого «нового русского» заарканила! И издателя, с кем до него встречалась, тоже держала на коротком поводке.

Его слова больно задели Веру Петровну – она даже привстала на постели.

– Что значит, Степа: «твоя дочь»? А Светочка тебе кто? И если уж на то пошло – я не одобряю Надину «хватку». Ни к чему хорошему это не приведет. Зря ты ее поощряешь!

– Нисколько я ее не поощряю! – вспыхнув, возразил Степан Алексеевич. – И мне не по душе Надины бесшабашность и тщеславие. Не раз пытался вразумить дочь, – смягчает тон. – Я говорю «моя» лишь потому, Веруся, что не ты, к сожалению, ее родила. А Светочку я тоже люблю, и у меня сердце за нее болит!

Но Вера Петровна еще не отошла и обиженно ворчала:

– Но все же – не так, как за Надю. Хотя Света, – гордо посмотрела на мужа, – не побоюсь сказать – лучше воспитана. Ей чувство собственного достоинства не позволяет проявлять эту «хватку»!

– А у Наденьки, выходит, его нет? – снова закипел он. – Ты к ней несправедлива! Она, правда, слишком мечтает о благах, но ради них никому не позволит собой помыкать! И напрасно упрекаешь, будто к ней я сильней привязан. В том, что я меньше привык к Свете, – моей вины нет!

Наверно, не стоило ему об этом напоминать. Вера Петровна заплакала.

– Ну вот и договорились, Степа. Снова начнем разбираться, кто прав и кто виноват? – горестно произнесла сквозь слезы. – Неужели это будет преследовать нас всю жизнь?

– И правда, чего это мы снова… Прости, Веруся! – опомнился он. – Никогда больше не вспомню о старом, клянусь! – пододвинувшись, нежно обнял жену. – Я ведь обожаю тебя, Светочку и Петрушу! Ничуть не меньше Нади. – Горячо поцеловал ее в губы и, почувствовав, что она ему отвечает, радостно улыбнулся: – Ну вот так уже лучше. Ты одна – мое счастье!