Юсеф эс-Сибаи - Мы не сеем колючек

— Мне сын дороже!

— Тогда, может быть, сходим к доктору Абдель Рахиму? Он живет в нашем доме.

В полдень они пошли на прием.

— Проходи, милая! — приветливо встретил ее доктор. — Что случилось?

— У мальчика сильный жар…

— Ну ничего, бог даст, все обойдется, — ласково проговорил Абдель Рахим, укладывая Габера на кушетку.

Он простукал ему грудь, спину, внимательно прослушал легкие… Сейида напряженно следила за его действиями.

— Он болел корью? — поднял голову доктор.

— Нет, Аллах миловал.

— Тогда это корь… Все дети ею болеют, и чем раньше, тем лучше… Как величать этого маленького проказника?

— Габер Аббас эль-Бараи.

Все так же неспешно доктор выписал рецепт и сказал:

— Теперь я сам к вам приду.

— Зачем вам утруждать себя, доктор?

— Пустяки! Зайду по-соседски, выпью чашку кофе, поухаживаю за вами…

— Это очень опасно, доктор? — испуганно спросила Сейида, подталкиваемая безошибочным материнским чувством.

— Нет, нет… — отозвался Абдель Рахим.

Но Сейида не ошиблась. Несмотря на успокоительные заверения доктора, болезнь Габера протекала тяжело. Мать не отходила от его кроватки. Иногда в комнату сына заходил и Аббас, но в его поведении чувствовалась какая-то натянутость и плохо скрытое равнодушие, будто он навещал соседского мальчика. Посещения доктора были намного приятней, и стоило Габеру услышать знакомый голос в передней, как на его губах появлялась слабая улыбка.

Наконец кризис миновал. Мальчик быстро пошел на поправку. Он уже играл, сидя в постели, охотно разговаривал, смеялся, а однажды, во время очередного визита Аббаса, попросил отца купить игрушечный пистолет.

Аббас вызвал жену в другую комнату и потребовал:

— Давай деньги!

Как Сейида ни привыкла к наглости своего супруга, она возмутилась:

— И ты еще осмеливаешься у меня спрашивать?!

— У меня нет ни миллима, ты это можешь понять? — В голосе Аббаса прозвучала необычная для него человеческая нотка.

И впервые за долгое время она внимательно посмотрела на мужа: феска потерлась, пиджак обтрепался, манжеты брюк висели пыльной и грязной бахромой.

— Снял бы ты это тряпье, Аббас, — тихо посоветовала она. — Надень галабею, как твой отец, пойди в типографию и начинай-ка работать… Станешь наборщиком, печатником, на худой конец сторожем. Делай что угодно, только, молю тебя, зарабатывай деньги честным трудом.

— Я сыт по горло твоими проповедями! — вскипел Аббас. — Мне деньги нужны, а не наставления!

Сейида приблизила к мужу разгневанное лицо.

— В таком случае оставь меня в покое! Не я к тебе пристаю…

— Ребенок просит игрушку, а ты…

— Хватит с нас горя и забот, которые ты принес! Сын болен, а его отец и не побеспокоился, чтобы достать денег на лечение. Придешь, наешься, напьешься, уляжешься спать — тебе и горя мало! А на что я покупаю еду, чем плачу за квартиру?!

— Припрятанными деньгами!

— Ах, вот как ты заговорил! Тебе, наверное, кажется, что у меня миллионы, которые никогда не кончатся?! Тебе мало, что ты получил полную свободу?! Нам ничего от тебя не надо, только оставь нас в покое.

— Ну хорошо же, ты об этом пожалеешь! — угрожающе прошипел Аббас и хлопнул дверью.

Сейида пошла в комнату сына, опустила голову на детскую кроватку и горько расплакалась… Тут целыми днями ломаешь голову, где добыть средства на жизнь, а заботливый отец является и требует денег — будто он в самом деле хочет купить сыну игрушку! Знаем мы эти подарки: все кончится за карточным столом… Если уж тебе так загорелось, пойди в типографию и заработай. Она бы и сама пошла, только кто ее примет… Может, обратиться к Анвару? А что это решает? Конечно, он не откажет в нескольких фунтах, но не больше того. Не выплачивать же ему ежемесячное пособие своей бывшей любовнице…

А что, если попросить Хамди устроить ее на работу? Она возьмется за что угодно… Можно быть уверенной — он непременно придет на помощь. Но без крайней нужды нельзя пользоваться великодушием этого благородного человека. Лучше продать что-нибудь из мебели… А потом — остаются ведь ее драгоценности.

И без того нелегкая жизнь с каждым днем становилась все труднее. Войне не видно было конца. Цены росли. Пришлось переменить квартиру, распродать обстановку, оставив для себя только самое необходимое.

— Не печалься, — успокаивала хозяйку старая служанка. — Главное, что Габер выздоровел.

— Тяжело у меня на сердце. Места себе не нахожу. — Что еще нас ждет впереди…