Марек Соболь - Мойры

25 марта

Жизнь понемногу складывается заново. Начинаю испытывать счастье, спасибо моей писанине, что-то во мне выстраивается, многое обретает новый смысл, но не с кем поделиться этой радостью, нет никого, кто бы поддержал, когда я терзаюсь сомнениями, некому дать мне под зад, когда расклеиваюсь. Пока мне еще удается жить воспоминаниями о Тебе, и только благодаря этому я не чувствую себя невыносимо одинокой. Может, надо найти кого-то, снова влюбиться, снова кому-нибудь принадлежать. Только я почему-то не верю, просто не верю, что у меня получится. Существует ли на свете человек такой, как Ты, а если существует, то обратит ли он на меня внимание? Черт побери, если бы я по крайней мере искала парня, думаю, было бы легче, а так даже не знаю, куда пойти и сколько раз в жизни может выпасть такое везение, какое выпало нам.

Любимая моя, много месяцев на полке рядом с нашим проигрывателем лежала бумажка с адресом и телефоном Ани. Она оставила ее перед тем, как уйти тем ноябрьским утром. Я даже не взглянула на этот клочок бумаги, мужества не хватило. Хорошо мне с ней было, это правда, я догадывалась, что у нас могло бы получиться — какие-то отношения, хотя бы на время, скорее приключение, чем чувство, но все же. Только это все ни к чему. У нее муж, дети, дом, и живет она далеко отсюда. Между женщинами, которые встретились случайно вечером, всякое может произойти, но от приключения до жизни вдвоем долгий путь, даже если она захочет его пройти. А если нет? Если то был лишь порыв, головокружение, отчаянная попытка пожить другой жизнью? Думаю, так оно и есть. Думаю, что и она вырвала из записной книжки листочек с моим адресом и телефоном.

Никогда у меня не ладилось с парнями, ничего путного не умела я сотворить. И ничего не понимала до того дня, когда после шумного праздника молодого вина мы отправились ко мне домой. До той поры я понятия не имела, что ищу женщину, даже в голову такое не приходило. Не получалось найти себе парня — что ж, бывает, все они меня чем-то отталкивали, раздражали, смешили, я морщилась от их запаха, а когда забиралась с кем-нибудь в постель, происходящее казалось фальшью. Занимаясь сексом с парнем, я всегда ощущала, что делаю это только для него, что чего-то мне не хватает, что я заставляю себя. Чувствовала, но не понимала. Вплоть до того дня.

Праздник удался на славу, настоящие Дионисии, ну и вдобавок безумная идея топтать виноград. Очень долго никто не отваживался влезть в кадку, пока поздним вечером не пришла Ты, тут все и началось. Потом мы оказались по уши заляпаны винным суслом, с раздавленными ягодами в волосах, на одежде, в туфлях. До меня было ближе, лишь две улицы пройти, вот мы и побежали ко мне, чтобы переодеться, холодной ноябрьской ночью, босиком по ледяному асфальту, две подружки, пока только две закадычные подружки. Сколько мы тогда были знакомы? Месяца два, не больше. Но шатались повсюду вместе…

Помню, как вошли в квартиру, потом в ванную, согрелись и нас разморило. Я не знала, что со мной происходит. Ты знала, у тебя это было не в первый раз. Ты понимала. Направляла меня легко, деликатно, не торопила, ждала, пока я сама в себе это обнаружу. Помню, как я вынимала из Твоих волос шкурки и виноградные косточки, а Ты сидела, закрыв глаза, не шевелясь. Я ощутила Твое дыхание на щеках, замерзших в ноябрьском тумане, принялась стягивать с Тебя одежду, липкую от виноградного сока, потом с себя, мы встали под душ, легли в постель, потом утро, яичница и несколько дней как в дурмане, потом еще одна ночь, а потом два года необыкновенной жизни, то, чего прежде я даже не искала, потому что не верила, что такое бывает.

Похоже, именно в этом дело. Я просто не верю, что мне опять повезет, что встречу кого-то, с кем мы будем так же хорошо понимать друг друга. Мне не хватает смелости пойти в какой-нибудь клуб, да и кого я там найду? Девушку на одну ночь? А дальше что?

У нас был свой прекрасный мир, ну и что с того, что лесбийский, почти никто об этом не знал. Я вовсе не ежилась каждую минуту от того, что не такая, как прочие. Я просто была одной из тех, кто любит, одной из тех, кого любят. Никто меня за это не осуждал, правда, и не аплодировал — но ведь и то и другое одинаково противно. Почти никто не знал, а тем, кто знал, на все это было плевать.

Интересно, что сказали бы мамочки детей в отделении, узнай они о моих склонностях. Наверное, написали бы коллективную петицию с требованием заменить медсестру. Сестра-лесбиянка — то-то шуму было бы, я, возможно, попала бы в газеты. А если бы кто-нибудь увидел, как я обнимаю какую-нибудь девчушку, уж я бы огребла по полной. Эмилька, родная, тетя не может тебя обнять, потому что она извращенка, постарайся понять. Эх…