Артур Хейли - На высотах твоих

— Хорошо, джентльмены, — объявил премьер-министр. — Вот что я имею вам заявить.

Перед ним в ожидании застыли карандаши, стремительно забегавшие по блокнотам, как только он начал говорить.

— Как здесь подчеркивалось, газеты широко освещали эпизод, связанный с лицом, чье имя минуту назад было упомянуто мистером Хаскинсом. Многие из публикаций, должен сказать со всей откровенностью, носили несколько сенсационный характер, в них отмечалась некоторая склонность игнорировать определенные факты — такие факты, которые правительство в силу лежащей на нем ответственности игнорировать не может.

— Не скажете ли, какие именно, сэр? — на этот раз представитель монреальской «Газетт».

— Если проявите немного терпения, я дойду и до них, — в голосе Хаудена зазвучали резкие нотки. Он не любил, когда его прерывали, да и вообще невредно время от времени напоминать журналистам, что они интервьюируют не какого-нибудь там второстепенного министра. — Я хотел бы отметить, что министерство по делам гражданства и иммиграции постоянно сталкивается со множеством отдельных случаев, которые не получают, правда, столь широкой огласки. Так что улаживать подобные дела справедливо и гуманно, но тем не менее строго по закону не в новинку ни нашему правительству, ни его иммиграционной службе.

Репортер оттавской «Джорнэл» спросил;

— Но не является ли данный случай особым, мистер премьер-министр? То есть я хочу сказать, у этого человека нет родины и все такое…

— Когда имеешь дело с людьми, мистер Чэйз, каждый случай особый, — назидательно ответил Джеймс Хауден. — Именно поэтому, с тем чтобы обеспечить определенную справедливость и последовательность наших действий, у нас и существует закон об иммиграции, одобренный парламентом и народом Канады. Правительство, как его и обязывают правовые нормы, действует в рамках этого закона и точно так же поступило в обсуждаемом нами сейчас случае. — Он сделал паузу, чтобы дать репортерам время записать его слова, затем продолжил: — У меня нет в данный момент под рукой всех деталей этого дела, но меня заверили, что обращение данного молодого человека было рассмотрено самым тщательным образом и что по закону об иммиграции ему никоим образом не может быть разрешен въезд в Канаду.

— Не согласитесь ли вы, сэр, что бывают моменты, когда гуманные соображения становятся важнее технических аспектов? — спросил его молодой журналист, которого Хауден не смог вспомнить.

Он ответил ему с уверенной улыбкой:

— Если вы задаете мне риторический вопрос в широком смысле, то подчеркну, что гуманные соображения имеют непреходящее значение, и наше правительство неоднократно демонстрировало свою приверженность этому принципу. Но если ваш вопрос касается данного конкретного дела, позвольте мне вновь повторить, что все человеческие факторы были приняты во внимание, насколько это представилось возможным. Однако должен еще раз напомнить вам, что правительство связано — как это и должно быть — необходимостью действовать только легальными методами.

Ветер задул немилосердно жалящими порывами, и Хауден почувствовал, как стоявшая рядом Маргарет поежилась в зябком ознобе. «Ну, хватит, — решил он. — Следующий вопрос будет последним». Последовал он от Томкинса, который произнес почти извиняющимся тоном:

— Сегодня утром, сэр, лидер оппозиции сделал заявление, — он перелистал блокнот, просматривая свои записи. — Мистер Дейтц сказал, что правительство должно решить дело Анри Дюваля, руководствуясь широкими гуманными принципами, а не упорствуя в своей приверженности букве закона. Министр по делам гражданства и иммиграции располагает властью — если, конечно, захочет ею воспользоваться — разрешить своим распоряжением этому трагически несчастному молодому человеку остаться в Канаде в качестве иммигранта.

— У министра нет такой власти, — резко бросил Хауден. — Вся власть принадлежит короне в лице генерал-губернатора. И мистеру Дейтцу это обстоятельство известно так же хорошо, как и всякому другому.

На мгновение наступило молчание, затем репортер с вкрадчивым, почти льстивым простодушием спросил:

— А разве генерал-губернатор не следует в точности вашим рекомендациям, сэр, в том числе и в обход закона об иммиграции, что, как я полагаю, случалось довольно часто?

Несмотря на всю свою кажущуюся сдержанность, Томкинс обладал одним из острейших умов среди всего журналистского корпуса в Оттаве, и Хауден понял, что попался в словесную западню.