Артур Хейли - На высотах твоих

— Что там? — спросил Брайан Ричардсон, и Милли передала ему свой разговор со стенографисткой.

Мысли его моментально переключились на деловые заботы. Он сразу же встревожился, чего, впрочем, Милли и ожидала.

— Это все кем-то подстроено, иначе не было бы столько телеграмм сразу. Как бы то ни было, мне это очень не нравится, — угрюмо заявил он. — Хотел бы я знать, что тут можно предпринять.

— Очень может быть, что ничего нельзя предпринять, — ответила Милли.

Ричардсон резко вскинул голову. Осторожно сжал ее плечи руками и, глядя прямо в глаза, спросил:

— Милли, дорогая, тут что-то творится мне неведомое, но ты, по-моему, знаешь что.

Она молча затрясла головой, отводя глаза.

— Слушай, Милли, — настаивал он, — мы же с тобой по одну сторону. Если от меня ждут каких-то действий, я должен быть в курсе.

Их взгляды встретились.

— Ты ведь мне можешь довериться, разве нет? — тихо произнес он. — Особенно сейчас.

Милли ощущала, как ее чувства борются в ней с лояльностью. Ей нужно оградить Джеймса Хаудена, защитить его…

Но ведь ее отношения с Брайаном вдруг так переменились. Он же сказал, что любит ее. Какие уж могут быть теперь секреты между ними! Да и для нее самой открыться ему будет облегчением…

Ричардсон крепче сжал ее плечи.

— Милли, я должен знать.

— Ладно. — Выскользнув из его рук, она достала из сумочки ключи и отомкнула нижний ящик маленького бюро, стоявшего у двери спальни. Милли вскрыла запечатанный конверт, в котором находилась фотокопия, и протянула ее Брайану Ричардсону. И когда он начал читать, она поняла, что душевный настрой последних нескольких минут бесследно растаял, как утренняя дымка под порывами ветра.

Вновь все, как обычно. Дело. Политика. Брайан Ричардсон, прочитав фотокопию, тихо присвистнул. Он смотрел на Милли с изумлением, словно отказываясь верить своим глазам.

— Боже! — выдохнул он. — Иисус Христос, Боже наш!

Верховный суд провинции Британская Колумбия закрывал массивные дубовые двери своей ванкуверской регистратуры каждый день ровно в четыре часа.

Без десяти минут четыре на следующий день после своей второй беседы на судне с капитаном Яабеком и Анри Дювалем (и примерно в то же время — без десяти семь по-вашингтонски, — когда премьер-министр и Маргарет Хауден переодевались к званому обеду в Белом доме) Элан Мэйтлэнд с портфелем в руках вошел в судебную регистратуру.

Там Элан заколебался, в нерешительности оглядывая длинное высокое помещение, одна стена которого была целиком занята канцелярскими шкафами, отгороженными от остального пространства стойкой полированного дерева. Приблизившись к ней, он открыл портфель и достал стопочку документов, поймав себя на том, что ладони у него прямо-таки взмокли.

Единственный сейчас обитатель регистратуры, старенький клерк двинулся ему навстречу. Это был крошечный, похожий на гномика человечек, сгорбленный так, словно годы близости к закону легли ему на плечи тяжким бременем. Он вежливо поинтересовался:

— Слушаю вас, мистер?..

— Мэйтлэнд, — представился Элан. Он передал клерку приготовленную пачку бумаг. — Я бы попросил вас зарегистрировать эти документы и проводить меня к судье.

Клерк терпеливо объяснил:

— Судьи начинают разбирательства в десять тридцать утра, и на сегодня список для приема закрыт, мистер Мэйтлэнд.

— Прошу меня извинить, — Элан показал на врученные клерку документы, — но дело касается свободы субъекта. Полагаю, я вправе ожидать, что оно будет рассмотрено немедленно.

По этому пункту как минимум он чувствовал себя в полной уверенности. Там, где речь шла о свободе человека и необоснованном его задержании, закон не терпел промедления, так что в случае необходимости судью могли бы поднять с постели даже среди ночи.

Клерк достал из футляра пенсне, аккуратно приладил его на носу и склонился к бумагам. На лице его не отразилось ни малейшего любопытства, словно ничто уже удивить его не могло. Через минуту он поднял голову.

— Прошу прощения, мистер Мэйтлэнд. Вы, конечно, совершенно правы, — он потянул к себе толстенную книгу в кожаном переплете. — Не каждый день доводится сталкиваться с ходатайством по поводу хабеас корпус. [44] Неприкосновенность личности (лат).

Закончив регистрировать бумаги, клерк снял с крючка черную мантию и накинул ее себе на плечи.

— Пройдемте сюда, пожалуйста, — предложил он Элану.