Томас Мартинес - Святая Эвита

Он взял в лаборатории пинцеты, ланцеты, трубчатые зонды. Приподнял ей губы и изучил ожерелья зубов, стараясь не терять контроля над собой. Немного задержался на подмышках. Увидел выстриженный лобок, едва намечающиеся соски, плоские округлые груди — не груди, а грудки, не знавшие материнства. Тело. Что такое тело? — скажет впоследствии Полковник. Можно ли мертвое женское тело называть телом? Можно ли было это тело называть телом?

Ягодицы. Необычный продолговатый клитор. Какое искушение — клитор. Нет, надо сдержать свое любопытство. Потом он почитает имеющиеся у него записи о клиторе. Извилины и завитушки уха — вот это уже лучше. Он приподнял нетронутую мочку. В тени хрящей пологая дуга, впадина. Он выбрал точку. В том завитке, где прикрепляется мышца с самым длинным в анатомии человека названием (экстерноклеидомастоидеис), открылся девственный участок, куда еще не проникли погребальные масла. Он взял один из пинцетов. Вот так. Пункция, кусочек плоти. Осталась звездообразная меточка диаметром в полтора миллиметра, почти незаметная. Вместо крови выступила ниточка желтой смолы, мгновенно испарившаяся.

Он приказал запечатать бумажными лентами дверь лаборатории и святилища: Военная зона. Вход воспрещен. И вышел отдышаться в мглистом вечернем воздухе, насыщенном испарениями реки и безжалостной пыльцой.

Что он в конечном итоге знает об Эвите? Знает, что она была неотесанная, малограмотная, бойкая особа, этакая птичница, сбежавшая от своих кур. В своей тетради он записал: «Прислуга с тщеславием королевы. Агрессивная, нисколько не женственная. Увешанная драгоценностями с ног до головы, чтобы вознаградить себя за испытанные унижения. Злопамятная. Бессовестная. Сплошной позор». Но это были просто излияния чувств. Он знал вещи похуже. Знал, что, когда она умерла, письма с просьбами о свадебных нарядах для невест, о мебели, об устройстве на работу, об игрушках — поверить невозможно! — предлагалось адресовать на ее имя, чтобы получить ответ. Письма Эвите. И что она после смерти аккуратно подписывала все ответы. Кто-то имитировал ее подпись под фразами, вроде следующих: «Шлю тебе поцелуй с небес»; «Я счастлива находиться среди ангелов»; «Я каждый день беседую с Богом» и т. д. Так она распорядилась, уже в агонии. Позор».

Он вошел в кабинет с сильной головной болью, признаком какого-то расстройства. В чем причина? Еда? Секс? Исключено: его жизнь течет по заведенному порядку. Как у Канта, как в сменах времен года. Времен года? Вот оно, теперь что-то сместилось в строе природы. Ртутный столбик взмывает вверх: тридцать четыре градуса тепла. Налетели стаи саранчи. В ветвях деревьев роятся пчелы. Он в который раз посмотрел на гравюру Беллермана. Другие времена. Безмятежная прогулка Канта. Часы, послушно двигающиеся в такт его шагам. Там не было ни солнца, ни ночи, ни намека на ветер, был только тусклый свет вечности.

Никто его не слышит. Ничто уже не движется в недрах немыслимой тишины. Никто не ждет ответа.

И тогда он сел писать.

Что я знаю об этой особе, о Покойнице?

Изученные мною документы указывают два места ее рождения и три разные даты. Согласно записи в приходской церкви Лос-Тольдоса, или Хенераль-Виамонте, она родилась 7 мая 1919 г. в поместье Ла-Унион этого населенного пункта и имела другую фамилию: Эва Мария Ибаргурен. В списке артистов театра «Комедия» (1935 г.) все данные изменены: «Эвита Дуарте, инженю. Хунин, 21 ноября 1917 г.». В записи о бракосочетании с Хуаном Пероном она фигурирует как Мария Эва Дуарте, родившаяся в Хунине 7 мая 1922 г.

Предки? Родители? Братья и сестры?

Внебрачная дочь. Ее отец, Хуан Дуарте (1872—1926), был потомком скотоводов басков и арагонцев, служивших у других помещиков. Имел небольшое состояние, человек заурядный, политикан. В 1901 г. женился на Эстеле Грисо-лйа, с которой имел трех дочерей. Приехал в Лос-Тольдос в 1908 г. и взял в аренду несколько участков в двадцати километрах от железнодорожной станции.

В усадьбе на одном из этих участков жила в прислугах Хуана Ибаргурен (1894…) [48]мать Покойной, также незаконнорожденная. Она была плодом случайной связи Петронилы Нуньес, рыночной торговки в Брагадо, и возницы баска Хоакина Ибаргурена, который любезно предоставил Хуане свое имя, прежде чем исчезнуть навсегда.

Мать Покойной вступила в сожительство с хозяином в 1910 г., во время празднества столетия Независимости. В начале лета, незадолго до жатвы, из Чивилкоя [49]прибыла законная семья Дуарте, и Хуане пришлось скрываться в крестьянских хижинах. В марте родилась первая ее дочь, Бланка. В мае Дуарте возобновил их связь, и с той поры, в течение почти девяти лет, однообразный цикл сожительства этой пары повторялся с апреля по ноябрь. Другие дети: Элиса, 1913 г.; Хуан Рамон, 1914 г.; Эрминда, 1917 г.; Эва Мария, 1919 г. Все, кроме последней, были признаны отцом. Спустя четыре месяца после рождения Эвы Марии Хуан Дуарте навсегда покинул Лос-Тольдос. Один или два раза он навестил своих внебрачных детей, но в спешке, равнодушно, с желанием поскорей распрощаться со своим прошлым.