Томас Мартинес - Святая Эвита

Вместо тревоги, которой он ожидал, Полковника охватило чувство глубокого покоя. Персона уже в пределах досягаемости, сказал он себе. Отныне мы никогда не расстанемся. Он даже не задумывался над тем, что будет с Нею делать, какая кочевая или бездомная жизнь ждет их обоих. Он только хотел владеть Ею, снова видеть Ее.

Он нанял на три месяца машину «скорой помощи» — «опель» с металлическими рейками на полу кузова и откидным сиденьем, с которого он мог смотреть на фоб сколько душе угодно. Между его домом и посольством лежал ничейный участок земли, где дипломаты и полицейские офицеры ставили свои автомобили. Полковник приказал отметить там белыми полосами пространство под окном своей спальни и повесил записку с уведомлением: «Kranken-wagen. Parken verboten» [125]. Однажды поздно вечером жена спросила у него, как они справятся с такими расходами.

— Никто так не роскошествует, — сказала она. — Машина «скорой помощи»! Зачем она нам? Мы здоровы.

— Не твое дело, — отрезал Полковник. — Иди спать.

— Что с тобой происходит, Карлос? — настаивала она — Почему ты мне не говоришь, что с тобой происходит?

— Ничего такого, что касалось бы тебя. Это мои секреты, служебные.

Он выехал в Гамбург в понедельник 20-го утром. Ему не терпелось пораньше прибыть на место, изучить выезды из города, топографию порта, характер дорожного движения. Он записался под именем Карла Гелибтера в скромном отеле на Макс-Брауэр-аллее, напротив станции Альтона. Запись в гостиничной книге он сделал каллиграфическим почерком с любовным наклоном вправо, и портье с удивлением прочитал его фамилию — «Гелибтер», Любящий. Стояла весна, и даже в туннели метро залетали будоражащая пыльца и роскошные запахи лавров и каштанов. Город пахнул морем, а море пахло Персоной — Ее соленой, химической, нетленной жизнью.

«Примите меры предосторожности. За мной следят», — написал ему Фескет. Никогда еще Полковник не готовился так тщательно, как в этот раз, дать отпор противнику. Он уже знал наизусть все хитрости коварного врага. За поясом у него был «вальтер», в кармане две запасные обоймы. Если Фескет путешествует без оружия, он даст ему «беретту».

С наступлением темноты он заблудился в лабиринте улочек, которые именовались «Тропа Дев», «Море Удовольствий», «Холм Венеры». Из зияющих дверных проемов появлялись матроны, туристы в шортах, старики, пялившиеся на окна, исполосованные неоновыми лучами. Нечаянно он вышел на широкую Реепербан, по которой прогуливались женщины и собаки. Женщины роняли сигареты и наклонялись их поднять, выставляя напоказ свои прелести. Шлюхи, повторял про себя Полковник, поскорей надо выбраться из этого вертепа. А они преграждали ему дорогу и звали: «Schatzchen, Schatzchen!» [126].

Наконец он вышел на площадь Ганс-Альберс и, присев на каменную скамью, перевел дух. Сумерки веяли прохладой, кое-где в прихожих готовили что-то горячее. Вокруг площади тускнели вывески старых гостиниц, светились красными огоньками окна. Рядом с входом в отель «Келлер» стояли три женщины, равнодушно выставив ногу вперед. Все три поигрывали мундштуками сигарет и с презрением глядели в пустоту. Они не шевелились, но Полковник чувствовал, что их большие глаза пристально следят за передвижениями жертв. Казалось, все они вышли из одной плаценты и, быть может, потерпели поражение на одинаковых поворотах жизни. Издали осанкой они походили на Нее, напоминали Ее. Он мог бы заговорить с ними, узнать, какие невзгоды привели их сюда.

Слева от отеля «Келлер» загорелась желтыми огнями витрина. Там были выставлены перчатки с шипами, бичи, «утешители» с батарейками и другие принадлежности для искусственных наслаждений. К гостинице подъехал «фольксваген» и резко затормозил. Полковник, укрывшись за деревом, наблюдал, что будет дальше.

За рулем «фольксвагена» сидел молодой человек, подстриженный в кружок, — его прическа напоминала раскрытый зонтик. Высунув руку в окошко, он сделал знак самой высокой из трех женщин. Она даже не удостоила его взглядом. Стояла все так же, высоко приподняв ногу на ступеньку, выставляя напоказ веретенообразное колено. Два мускулистых парня — вероятно, сутенеры — подошли к машине. Ни одна из женщин не заинтересовалась торгом: они стояли, не замечая вечерней росы и страстей, пробуждаемых ими. Наконец мужчина со стрижкой в кружок вручил сутенерам пухлую пачку банковских билетов и вышел из машины. Он бегло оглядел купленную им женщину, опустил ей юбку и распрямил ногу. Затем взял женщину за руки и легко уложил на заднее сиденье. Все произошло так быстро, так было насыщено скрытым насилием, что Полковник испугался, как бы ему не потерять зря эту ночь, и удалился быстрыми шагами.