Михаил Садовский - Будни накануне

— Надо бы! Послать всех вас…

— Вот видишь! Сам себе трудности создаешь… Диссертацию надо шесть лет делать, ну, пять, понял… Тогда тебя уважают и все такое, и в коллектив врастаешь уже прочно, а так… — он махнул рукой.

— А если я не хочу в вас врастать?! Ты-то что? У тебя все готово, че тетехаешься?

— Не обо мне речь! Сам подумай…

— А ты? — я уже непозволительно повысил голос и зря — все сзади бросили обсуждать воспитательниц в детском саду и колготки и замолчали. — Вась, сосчитай до трех — это молодой специалист отсидеть должен. Забыл? Тебе что, срок не давали? А я только второй год отсиживаю! А?

— Ну, не в этом дело… — он вдруг смягчился… — Я-то что… я тебе по-дружески… а ты не слушаешь… Тормознут — дольше выйдет… поспешишь — людей насмешишь…

— Ну и… — я вовремя оглянулся, сберёг в себе всякие нехорошие слова… и пошел в цех. Авдошкина меня перехватила на последней ступеньке лестницы, неожиданно распахнув свою дверь:

— Борода просил зайти! — трагически сказала она и подперла подбородок кулачком с оттопыренным на щеку указательным пальцем. Точь-в-точь, как в деревне на завалинке вечерком.

— Сейчас?

— Когда освободитесь! — она даже глаза вытаращила и покачала головой: мол, допрыгался.

— Ладно, — сказал я, — когда освобожусь, и поплелся в цех, хотя мне там ничего уже не было нужно…

— Лучше сейчас! — услышал я вслед ее голос.

Андрюшка стоял у цеховых ворот в одной шапке без пальто и, положив руку на калитку, чтобы отворить ее. Он увидел меня и стал ждать.

— Зайдем ко мне. Поговорить надо, — сказал он, и мы молча гуськом потащились через двор по свежей тропинке наискосок в одноэтажный домик их лаборатории у забора. Я бы сюда с удовольствием перешел работать — так красиво у них вокруг было: будто в сказочный лес попал перед самым рождеством! И кусты в белых шубках с кокетливыми шапочками, и елочки, еще не успевшие отряхнуться, тропинка метлой пошкрабанная со следами каждого прутика, веник у входа, чтобы снег с обуви обтряхнуть… Я бы и тему поменял… Бог с ней. Зато каждый день в такой красоте — окна прямо на эту картинку…

— Николай, окажи услугу! — я-то, честно сказать, приготовился, что он меня сейчас тоже учить начнет. — Вот: все. Завершил! Через месяц предварительная… я прежде, чем Соломону нести, прошу тебя прочесть, — он сдвинул по столу толстенную папку с диссертацией в мою сторону. — Ну, с карандашиком… найди время… — я вдруг так обрадовался, от благодарности наверное, что почувствовал даже, как слезы подступают, и очень этому удивился. Неожиданно все так происходит…

— Здорово у тебя тут, Андрюшка! Вид, как на картине у передвижников! — он, конечно, тоже обрадовался… такой похвале, будто это его картина, и полез в стол. — Хочешь несколько строк? — он развернул кипу листочков из-под копирки и прямо без перехода бросил мне навстречу: «Мело, мело по всей земле, во все приделы, свеча горела на столе, свеча горела…» — замолчал и уставился на меня.

— Пастернак, — сказал я тут же, хотя слышал это первый раз в жизни. Ему всегда, на все стихи надо говорить «Пастернак», он других по-моему не читает.

— Молодец, — похвалил Андрюшка совершенно серьезно, — из «Живаго», — прошипел он, заговорщицки понизив голос: — Дали перепечатать.

— А когда защита?

— Ну… — он как-то затруднился и стал считать в уме… — Вот ты прочтешь, потом шеф, потом предварительная… ну, к следующей осени, думаю уже отстреляться… весной плохо — ВАК летом спит, а там… ну, как раз…

— Ладно, — сказал я.

— Ты вот что… — он как-то замялся. — В следующую среду не хочешь посетить… дружеский кружок…

— Я знаю, — перебил я. — Мне Люська говорила.

— А, да! — сообразил Андрей. — Вы что с ней… совсем… ну, я не то что бы… но по-дружески можешь сказать…

— Не знаю, Андрей, — я почувствовал, что скисаю. — И Люська, и диссертация… и…

— Сам виноват! — выручил он меня. — Я тебе говорил…

Борода встретил меня приветливо, даже привстал по-джентльменски.

— Редко заходите. Не мучают вопросы…

— Справляюсь пока… — я уже научился осторожничать и решил, что здесь последняя стадия обработки сейчас начнется.

— У меня к вам два дела: во-первых, в Петербурге конференция… — у меня отлегло от сердца, и я уже слушал вполуха, уставившись на него глазами. — Международная… вот прислали тезисы… — он поднял и положил обратно на стол брошюрку… — Хотел бы попросить вас поехать… поучаствовать… — я совсем обалдел… — У вас как с работой?