Валентина Мелисова - Исповедь восточной женщины

А еще наши друзья — мамины письма. Это мне привет с Родины. Это сердечные импульсы, новости о моих любимых, таких далеких теперь. Мама так говорит о своих письмах: — Что вспомню, то и пишу. Как казах, едет по степи, что увидит, о том поет. Увидел беркута, поет про беркута, увидел сурка, песня про него. Так и у меня в письмах. Уж, не обижайся, что такие сумбурные.

Мама пишет обо всем: как ей работается в своем колледже, как разваливается папин завод, что случилось дома, как дела в Томашиной семье, что натворила Линка, что мама думает, что собирается делать. Ее информация иногда на 4х-5тилистах. Читаю с упоением!

— Дорогая моя мамочка! Какой поддержкой были твои письма, когда я осталась одна в арабском доме! Сколько полезных советов ты мне дала и как они мне помогали. Спасибо, мамуля, за эти светлые лучики, которые светили мне в эти полгода, поддержали меня, показали истину человеческих чувств в разлуке.

Кстати, Валид, слушая эти письма, неизменно повторял: Какая замечательная у нас мама!

— Спасибо тебе, любимая, за любовь, за ласку, за советы, за поддержку!

Нарушился мой цикл. К чему бы? Теперь очень себе удивляюсь: как сразу не догадалась? Валида нет, с Муной часто гуляем, но говорим мало — причина одна — уж очень скуден мой словарь. Спросить ли у нее что-то, или сказать о себе — увы, не получается.

Однажды вечером за ужином вдруг желудок возмутился, запротестовал — этого не хочу, того тоже, на это смотреть не могу! Сердце ухнуло в ноги.

— Беременна! Господи, неужели? Благослави, господи!

Когда приехал муж, с порога, с восторгом: — У нас будет Катька.

— Какая Катька? Откуда и, главное, зачем?

Смотрит на мою сияющую физиономию, догадывается.

— Хабиби! Какое счастье! (не забывайте, мне 30 лет, ему 32, и мы, конечно, безумно хотим ребенка). Утром уносит анализ, к обеду в доме цветы, торт, поздравления.

— Поздравляю, хабиби, но может не Катька?

— Нет, нет, Катька. Только Катька!

Дни несутся стремительно, не успеваю отсчитывать и вычеркивать в календаре. После 4х месяцев УЗИ подтверждает — девочка! Первые восторги улеглись, я прислушиваюсь и присматриваюсь к себе. На удивление легко вынашиваю свою девочку. Даже она возмущается моему спокойствию — усиленно стучит ручками и ножками. С каким умилением прислушиваюсь к ее возне! Дорогая моя девочка! Как же я тебя уже сейчас люблю, как я буду тебя любить, когда ты родишься! С нетерпением считаем недели, месяцы; я все еще называю ее Катькой.

— Катька, не толкайся, Катька, не буянь, мне больно, ты угомонишься, наконец? Ну, Катерина!

Поколебала наше решение мама. — В нашей семье уже есть Катя — внучка Миры Михайловны. Зачем две Кати в одной семье? У вас смешанный брак, ищите международное имя.

Мы даже растерялись: — А как мама?

Теперь в каждом письме мы получаем несколько имен: Камила, Карина, Диана, Тина, Джина, Индира, Милана… — Попробуй выбери.

И вдруг Валид решается: — Иногда у нас называют девочек Дианами. Пусть наша богиня и будет Диана.

Переучиваемся: — Катька, не толкайся. Ой, прости, доченька, Диана, не толкайся. Диана, успокойся. А что? Пожалуй, лучше, чем Катька. Ну, Диана так Диана! Рождайся быстрее, доченька, мы так тебя ждем! Ты стала такая тяжелая, мне так трудно тебя носить Ну-же, дочурка!

Никак не ожидали такого сюрприза! Ну, никак! Мама продала все свое золото и приедет. Она тоже хочет увидеть Диану, понянчиться с ней. Мне остается до родов дней 10, но доктор считает, что я вполне могу ехать в Дамаск, встречать мамочку.

Волнуюсь я, волнуется Валид, волнуется Диана — ворочается, толкается, требовательно стучит: — Ну, давайте же поедем, что же вы не собираетесь?

Я узнаю и нахожу ее сразу в толпе пассажиров. Мама очень полная, но фигура подтянута, синее платье свободно, голова с седой, красивой прической.

Идет быстро, походка легкая; увидела, заторопилась, машет рукой. Одной рукой обняла меня, другой Валида, целует, говорит, говорит. Гладит мой живот:

— Как не побоялась, доченка, ехать?

— Ничего, мамочка, доктор разрешил!

Как и я год назад, мама с любопытством осматривается, спрашивает что-то у Валида. Они всю дорогу разговаривают. А я умиротворенно дремлю и думаю:

— Вот теперь я не одна, теперь мама поможет, научит и купать и пеленать. Как хорошо! Засыпаю.

Маме очень нравится арабский дом, и как мне — не очень город — шумно, грязно; гулянья в полутьме ее как-то тревожат — а не страшно? — Не беспокойся, мамочка, шейхи и султаны когда-то давно навели здесь порядок, здесь нет криминала, на улице никто не пристанет.