Эрика Леонард Джеймс: На пятьдесят оттенков темнее

Она удивленно поднимает брови.

— Слушай, я понимаю, что я и сама только недавно познакомилась с Кристианом, но… — Я хмурюсь, не зная и сама, что хочу сказать. — Миа, это решать только тебе и Итану. Я бы посоветовала тебе выбрать дорожку дружбы.

Миа усмехается.

— Ты переняла эту интонацию у Кристиана.

Я смущаюсь.

— А вообще, если хочешь совета, спроси его у Кейт. Уж она-то лучше всех знает своего брата.

— Ты так думаешь? — спрашивает Миа.

— Да. — Я ободрительно улыбаюсь.

— Отлично. Спасибо, Ана. — Она снова обнимает меня и мчится к двери — радостно и внушительно, учитывая ее высоченные каблуки.

Я не сомневаюсь, что теперь она спикирует на Кейт. Я делаю еще один глоток мартини и иду за ней, но…

В столовую стремительно врывается Элена. На ее лице я вижу угрюмую решимость. Она спокойно закрывает дверь и хмуро глядит на меня.

Ох, и ни фига себе!..

— Ана!.. — усмехается она.

Я собираю все свое самообладание (от двух бокалов шампанского и убойного коктейля, который держу в руке, я слегка захмелела). Вероятно, я побледнела, но тем не менее я призываю на помощь мое подсознание и внутреннюю богиню, чтобы выглядеть предельно спокойной и неуязвимой.

— Элена. — Мой голос звучит тихо, но спокойно — несмотря на пересохшие губы. Почему я так боюсь этой женщины? Чего она хочет сейчас от меня?

— Я готова искренне поздравить тебя, но думаю, что это будет неуместно. — Ее холодные голубые глаза наполнены ненавистью.

— Элена, я не нуждаюсь в твоих поздравлениях. Я удивлена и разочарована, увидев тебя здесь.

Она поднимает брови. Кажется, укол удался.

— Анастейша, я не считала тебя достойной соперницей. Но ты удивляешь меня на каждом шагу.

— А я вообще никак о тебе не думала, — хладнокровно лгу я. Кристиан может мной гордиться. — Теперь извини: у меня много дел, более приятных. Я не хочу тратить на тебя время.

— Не торопись, девочка, — шипит она и загораживает собой дверь. — Что ты затеяла? Как ты решилась женить на себе Кристиана? Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что он хоть минуту будет счастлив с тобой.

— Что мы будем делать с Кристианом — не твое дело. — Я растягиваю губы в любезной, полной сарказма усмешке. Она игнорирует меня.

— У него есть особенные потребности — и ты не сможешь их удовлетворить, — злорадно выпаливает она.

— Что ты знаешь о его потребностях? — огрызаюсь я. Во мне вспыхивает негодование, его разжигает адреналин, бушующий в моих жилах. Как смеет эта сучка меня учить? — Ты всего лишь педофилка со сдвинутыми мозгами. Что до меня, так я швырнула бы тебя в седьмой круг ада и удалилась со спокойной душой. Теперь убирайся с моей дороги — или я тебя отшвырну.

— Ты совершаешь большую ошибку, девочка. — Элена машет перед моим носом длинным костлявым пальцем с дорогим маникюром. — Как ты смеешь осуждать наш образ жизни? Ты даже не имеешь представления, куда ты влезаешь. Если ты думаешь, что он будет счастлив с такой серой мышкой, позарившейся на его богатство…

Ну и дрянь!.. Я выплескиваю ей в лицо остатки лимонного мартини.

— Не смей меня учить! — ору я. — Когда ты поймешь: это не твое собачье дело!

Она в ужасе смотрит на меня, вытирая с лица липкую жидкость. Я жду, что она бросится на меня, но тут, едва не сбив ее с ног, открывается дверь.

Появляется Кристиан. Ему достаточно наносекунды, чтобы оценить ситуацию — я, трясущаяся, с пепельным лицом; она, мокрая, вне себя от ярости. Его милое лицо темнеет и искажается от гнева, когда он встает между нами.

— Элена, мать твою, что ты тут вытворяешь? — грозно спрашивает он ледяным тоном.

Она с мольбой глядит на него и шепчет:

— Она тебе не пара, Кристиан.

— Что? — орет он, глядя на нас обеих. Я не вижу его лица, но все его тело напряглось и излучает враждебность. — Откуда ты знаешь, мать твою, что для меня хорошо, а что нет?

— У тебя есть особенные потребности, Кристиан, — ласково говорит она.

— Я уже говорил тебе: не твое это собачье дело, — ревет он.

Вот черт, Очень Злой Кристиан показывает свое вовсе-не-безобразное лицо. Люди услышат…

— Ах, вот оно что, — насмешливо продолжает он. — Ты считаешь, что только ты мне подходишь? И больше никто?

Теперь его голос звучит мягче, но он полон презрения. Внезапно мне хочется уйти. Я не хочу быть свидетельницей их интимного поединка. Я чувствую себя лишней. Но ноги меня не слушаются.

Элена тяжело вздыхает и, кажется, собирает все свои силы. Меняется ее осанка, теперь в ней больше властности. Она делает шаг к нему.