Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее

«Ой, ради бога, отстань!» — и внезапно я переношусь мыслями в то время, когда Рэй учил меня водить машину. Другой отец мне не нужен. Муж — да, пожалуй, понимающий в сексе муж. Хм-м…

— Просто я думаю о работе.

— Детка, все будет хорошо. Доверься мне, — улыбается Кристиан.

— Прошу тебя, не вмешивайся, я хочу добиться всего сама. Кристиан, пожалуйста. Для меня это важно. — Я говорю это как можно мягче. Я не хочу спорить. Его губы снова сжимаются в упрямую линию, и я жду, что он опять будет меня ругать.

О нет…

— Давай не спорить, Кристиан. У нас было такое чудесное утро. А последняя ночь была… — Я не нахожу подходящего слова. — Небесная.

Он молчит. Я бросаю взгляд на него. Он сидит, закрыв глаза.

— Да. Небесная, — тихо говорит он. — И я серьезно тебе сказал.

— Что?

— Я не хочу отпускать тебя.

— Я не хочу уходить.

Он улыбается, и эта улыбка, новая и робкая, убирает все на его пути. Да, она всемогущая.

— Хорошо, — говорит он и заметно расслабляется.

Я въезжаю на стоянку в половине квартала от SIP.

— Я провожу тебя до работы. Тейлор заберет меня там, — предлагает Кристиан.

Я неуклюже выбираюсь из машины, стесненная узкой юбкой, а Кристиан выходит, как всегда, грациозно; он в ладу со своим телом или, по крайней мере, производит такое впечатление. Интересно: человек, который не выносит прикосновений, не может быть в ладу со своим телом. Я хмурюсь от этой случайной мысли.

— Не забудь, сегодня в семь вечера мы встречаемся с Флинном, — говорит он, подавая мне руку. Я нажимаю на кнопку дистанционного запирания дверей и берусь за его руку.

— Не забуду. Я составляю список вопросов к нему.

— Вопросов? Обо мне?

Я киваю.

— Я могу ответить на любой твой вопрос обо мне. — Кристиан, кажется, обиделся.

Я улыбаюсь ему.

— Да, но я хочу услышать непредвзятое мнение дорогостоящего шарлатана.

Он хмурится и внезапно обнимает меня, заводит обе моих руки за спину и крепко их держит.

— Это хорошая идея? — говорит он хриплым голосом. Я откидываю назад голову и вижу беспокойство в его широко раскрытых глазах. Оно терзает мою душу.

— Если ты не хочешь, чтобы я спрашивала, то я и не буду.

Я гляжу на него, и мне хочется стереть моей лаской заботу с его лица. Я высвобождаю одну руку и нежно касаюсь его щеки — она такая гладкая после утреннего бритья.

— О чем ты беспокоишься? — ласково спрашиваю я.

— Что ты уйдешь.

— Кристиан, сколько раз тебе говорить: я никуда не собираюсь. Ты уже сказал мне самое страшное. Я не ухожу от тебя.

— Тогда почему ты мне не ответила?

— Не ответила? Тебе? — неискренне бормочу я.

— Ана, ты знаешь, о чем я говорю.

Я вздыхаю.

— Кристиан, я хочу убедиться, что меня будет для тебя достаточно. Вот и все.

— И ты не хочешь верить моим словам? — с обидой говорит он, разжимая объятья.

— Все произошло так быстро. А ты мне сам признался, что в тебе можно найти пятьдесят оттенков порочности. Я не могу дать тебе то, в чем ты нуждаешься, — бормочу я. — Это просто не по мне. Но из-за этого я ощущаю свою неадекватность, особенно после того, как увидела тебя рядом с Лейлой. Кто даст гарантию, что однажды ты не встретишь женщину, которой нравится делать то же самое, что и тебе? И кто даст гарантию, что ты не… ну… не польстишься на нее? На ту, которая больше удовлетворит твои потребности.

Мысль о том, что Кристиан занимается сексом с кем-то еще, мне невыносима. Я опускаю глаза на свои побелевшие пальцы.

— У меня было несколько женщин, которым нравилось делать то же, что и я. Ни одна из них не нравилась мне так, как ты. У меня никогда не возникало эмоциональной связи ни с одной из них. Только с тобой, Ана.

— Потому что ты никогда не давал им шансов на это. Ты проводил слишком много времени, запертый в своей крепости. Ладно, давай поговорим об этом потом. Мне надо идти на работу. Может, доктор Флинн поможет нам что-то понять.

Это слишком трудный разговор для автомобильной стоянки без десяти девять утра, и Кристиан, кажется, согласен со мной. Он кивает, но в глазах остается настороженность.

— Пойдем, — приказывает он, протягивая мне руку.

Когда я подхожу к своему столу, я вижу на нем записку с приглашением немедленно зайти в кабинет Элизабет. У меня замирает сердце. Вот оно. Сейчас мне сообщат, что я уволена.

— Анастейша. — Элизабет улыбается и показывает рукой на стул перед ее столом. Я сажусь и выжидающе гляжу на нее, надеясь, что она не слышит громкий стук моего сердца. Она приглаживает густые черные волосы и смотрит на меня строгими и ясными голубыми глазами.