Филип Дик - Мэри и великан

— Кем?

— Стенографисткой и машинисткой. Я ненавидела эту работу.

— А потом в телефонной компании?

— Да, — сказала она, — а потом у тебя.

— Не соглашайся на маленькие конторы. Такие, где протирают штаны еще шесть девочек да посыльный. У тебя два пути. Первый: устроиться на службу к профессионалу с частной практикой — доктору, юристу или архитектору, — в современный офис, где ты сидела бы одна и была бы сама себе хозяйкой. Словом, в одну из этих новомодных приемных со встроенными светильниками и отделкой из стекла и кирпича, чистую и светлую.

— А второй?

— Пойти в большую корпорацию — «Шелл» или Фонд Кайзера [42] Фонд Кайзера — некоммерческий фонд, основанный в 1948 г. американским предпринимателем Генри Джоном Кайзером и занимающийся в основном проблемами здравоохранения в США. . Или даже в Банк Америки. Словом, в крупную фирму, где можно затеряться, но в то же время есть куда расти. Где работают люди разных профессий. Такую большую, что…

Мэри Энн перебила его:

— Может, я смогу устроиться в музыкальный магазин в Сан-Франциско. В «Шерман Клэй», например.

— Да, возможно, — теперь он чувствовал, что чего-то достиг; что, может быть, в итоге ему удастся помочь ей удержаться на поверхности.

Если он поможет ей, если он действительно хочет распутать клубок ее отчаяния, то делать это нужно прямо сейчас. Она смотрела на него, вглядывалась в его записи, слушала, что он говорил. Он достучался до нее. Ее глаза больше не были остекленевшими от страха; она внимательно и вдумчиво следила за планом, который он выстраивал для нее.

— Видишь, я помогаю тебе составить план, — сказал он.

— Спасибо.

— Это тебя не раздражает?

— Нет, — сказала она.

— Хочешь еще что-нибудь съесть? У тебя уже все остыло; еще кофе?

Мэри Энн произнесла:

— Сегодня утром я опоздала… знаешь, из-за чего?

— Из-за чего?

— Я сняла комнату. Перевезла туда свои вещи. А хозяйку отшила.

Он не особенно удивился. Но и не слишком обрадовался. Видимо, это было заметно, потому что Мэри Энн сказала:

— Я верну тебе деньги — те пятьдесят долларов задатка. Прости, Джозеф. Я сразу хотела тебе сказать.

— А как ты перевезла вещи?

— Вызвала такси. В той квартире ничего не осталось, кроме краски и газет.

— Да, — произнес он, — краска.

— Да, в банках и на стенах. — Голос ее оживился. — А как ты думал? Что еще?

— Хорошая комната?

— Нет.

— Прости, — взволнованно сказал он, — но почему?

— Райончик паршивый. Вид на неоновую вывеску и на помойку. Но это как раз то, что мне нужно. Двадцать долларов в месяц. То, что я могу себе позволить.

Шиллинг перевернул страницу своего блокнота.

— Какой там адрес?

— Забыла.

Ее глаза вдруг снова стали колючими и пустыми.

— Он у тебя, наверное, где-то записан.

— Может быть. А может, и нет. Дорогу я знаю.

— Это там тебя нашли Бет и Туини?

— Да.

Значит, подумал он, это в цветном районе. Возможно, она нашла комнату через знакомых в «Корольке». Скорей всего, через хозяина.

— И как туда идти?

— Нет, — ответила она.

— Что «нет»?

— Я не скажу тебе, где это.

Он ошибся. Он слишком на нее надавил.

— Хорошо, — согласился он, убирая блокнот, — не хочешь, не говори.

— И я ухожу.

— Из магазина?

— Я увольняюсь.

Он благоразумно кивнул.

— Хорошо. Как скажешь.

С этим он уже смирился. Он знал, что это неизбежно и ему придется это пережить.

— А как быть с деньгами?

— Денег у меня достаточно, — сказала она.

— Я дам тебе столько, сколько понадобится, — заверил Шиллинг. — На несколько месяцев вперед. Столько, чтобы хватило и на переезд, и на обустройство.

Она испуганно смотрела на него.

— Я попробую найти тебе подходящую работу, — продолжал он, — но в этом от меня проку мало. Я много лет не был в этих краях и растерял все контакты. Впрочем, я знаю кое-кого из оптовиков. Тут я еще мог бы попытаться. И ты можешь поговорить с Сидом Хезелем. Возможно, он поможет тебе по старой дружбе. Тебе в любом случае стоит к нему заглянуть, если ты туда поедешь.

— Я поеду в другое место.

— На восток?

— Нет, — она учащенно дышала, — не спрашивай меня.

Он был так осторожен и все-таки довел ее до этого. Значит, у него ничего не получилось. Он не сумел ей помочь. Теперь он мог только стараться вести себя так, чтобы не навредить еще больше.

Именно теперь, вдруг понял он, один штрих мастера, один верный ход мог бы все изменить, привести к решению, которое бы все прояснило. Но у него не было этого хода. Он сидел в полуметре от нее, он мог к ней прикоснуться, но ничего не мог поделать. Все его знания, вся мудрость и понимание, накопленные во многих странах за долгие годы, — все это было бесполезно. До этой тоненькой, напуганной провинциальной девочки было не достучаться.