Филип Дик - Мэри и великан

— Мне не хватает места.

Девушка посмотрела на него прямо и внимательно.

— А хватит вам трех будок? А что, если посетителей будет толпа?

— Да вот все жду, чтобы проверить, — откровенно признался он.

— Вы вообще прибыль получаете? — Она массировала ступню. — Может, вам и нанимать-то никого не надо.

— Сейчас я готовлюсь к Рождеству. Если повезет, магазин, возможно, еще оживет.

— А что случилось с этим — как бишь его? — с тем певцом? Карьера заладилась?

— У Чада? Не совсем. Мы послали записи в Лос-Анджелес, но никто пока не откликнулся.

Девушка задумалась.

— Полу Нитцу он понравился. А мне показался дурачком каким-то. — Она пожала плечами. — Ладно, неважно.

Шиллинг стал раскладывать пластинки на прилавке, и какое-то время оба молчали.

Она сидела на подоконнике, как будто все-таки устроилась к нему на работу, как будто не развернулась и не выбежала тогда из магазина. В тот день он допустил грубую ошибку. Она ему понравилась, и он ее вспугнул. На этот раз он будет осторожней; теперь — надеялся он — все пойдет как надо.

— Вам нравится? — спросил он.

Смотрелась она так, как будто жила на этом подоконнике; словно кошка, она вошла и сделала это место своим. Теперь она приноравливалась, устраивалась здесь поудобнее.

— Магазин? — спросила она. — Я же вам говорила. Да, очень нравится. Здесь так мило, — голос ее прозвучал сухо и как-то по-деловому. И это смутило его.

— А ко мне вы, похоже, настроены враждебно, — заметил он.

Девушка не ответила. Она надевала туфлю.

— Вы сказали, что встретились с Бет в баре, — сказал Шиллинг, переводя разговор на более безопасную тему. — Это было здесь, в Пасифик-Парке? Раньше вы не были знакомы?

— Нет, раньше не были.

— А тогда вы ее уже знали? В тот день?

— В тот день ее еще здесь не было, — напомнила ему девушка, — они приехали позже.

— И как она вам показалась?

— Она привлекательная, — в ее голосе прозвучала нотка зависти, — у нее отличная фигура.

— Она толстая.

— Я так не думаю, — сказала Мэри Энн, закрывая тему, — а вот этот человечек, Дэнни Кумбс, он был неприятный. Что-то с ним было не так.

— Согласен, — сказал Шиллинг. Он вытащил пластинку из конверта и, взяв за края, просматривал, нет ли царапин. — Однажды Кумбс пытался меня убить.

— Правда? — заинтересовалась она.

Положив пластинку, Шиллинг подтянул рукав пиджака, вынул золотую запонку, расстегнул рукав белой хлопковой рубашки и показал запястье. Между волос пролегал бугристый шрам.

— Он ударил по этому месту железным прутом и сломал мне руку. Но тут подоспел мой Макс.

Пораженная, она смотрела на шрам во все глаза.

— Он и Туини пытался убить, но… — она осеклась, — ничего не вышло.

— Бет рассказала мне кое-что об этом. — Он вставил запонку на место и поправил пиджак. — В Кумбсе была какая-то патология… а в присутствии негра она, очевидно, расцвела пышным цветом. Негр — это тот музыкант, насколько я понимаю.

— Типа того. А почему Кумбс хотел вас убить? Вы были с его женой?

Шиллинг смутился.

— Ничего подобного. Кумбс всегда ходил по краю. Он жил в искаженном, пропитанном ядом мире.

— Почему же она за него вышла?

— Бет сама немного того. Их мании сошлись, как кусочки головоломки, — сказал он. — По словам Бет, Дэнни выгнали из начальной школы за то, что он подглядывал за девочками в раздевалке. А потом он вырос и стал делать то же самое, только через видоискатель.

— А ей нравится… показывать себя, — с отвращением произнесла Мэри Энн.

— Бет работала натурщицей. Там они с Кумбсом и познакомились… у него было фотоагентство. Ему нужна была модель, готовая позировать обнаженной. Можете представить, как она была счастлива. Вот они и договорились к полному взаимному удовольствию.

Когда Кумбс погиб, он, конечно, вздохнул свободнее. В одиночку Бет представляла собой небольшую угрозу или даже вовсе никакой; ошибка, совершенная пять лет назад, наконец перестала отравлять ему жизнь. Теперь все могло измениться.

— Я не сожалею о его гибели, — произнес он.

— Нехорошо говорить так о мертвых, — сообщила ему Мэри Энн.

— Почему? — удивился он.

— Просто нехорошо, и все. Он же был человеком, верно? Убивать никого нельзя. Высшая мера и все такое, это все нехорошо.

Она кивнула, закрывая эту тему.

— Я пойду переобуюсь; эти туфли я надела, чтоб выглядеть постарше.

Это насмешило его.

— Я знаю ваш возраст. Вам двадцать лет.

— Да вы экстрасенс. — Она поковыляла к двери. — Я иду домой переодеваться. С работой все решено? Мы договорились, так ведь?