Светлана Нилова - Безмятежность

- Э, нет! Я ещё полечу.

- Ты сдурел? Она поломана, больше летать не будет.

- Ну и что с того? Давайте оттащим её к берегу. Я сделаю другую. А на этой много полезных деталей, ещё пригодятся. А здорово ты придумала с бутылками!

Последняя фраза Сэма была обращена ко мне. Когда Сэм решил, что будет прыгать над водой я настояла, чтобы к конструкции были прикреплены пустые пластиковые бутылки. Это выглядело не очень красиво, но именно они не позволили птицекрылу утонуть мгновенно. А вот надеть спасательный жилет на Сэма мы как-то не сообразили…

После приключения с птицекрылом я пыталась научить ребят кататься на доске, как на Гавайях. Мы даже достали теплый гидрокостюм. Но хорошей волны не было. То есть волна, конечно, была, но она была непредсказуема и однажды вынесла меня мимо пляжа прямо на скалы. Я видела, как они приближаются, но мне было не отвернуть. Чтобы не разбиться о камни, я поднырнула под волну и отцепила доску, которая тянула меня наверх. Потом я долго плыла в глубине, не рискуя подниматься и появилась на поверхности только там, где вода уже не вскипала белой пеной. Воздуху мне впервые в жизни не хватило и я всё же хватанула воды. Выплыв, я видела, как мальчишки, в ужасе мечутся по берегу, выкрикивают моё имя. Сэм рвется броситься в воду, Джастин держит его за ворот рубашки, оттаскивает от берега. Внезапно этот ворот остается в руках Джастина. Сэм падает на землю, но больше не поднимается, начинает рыдать и кататься по земле. Я хотела крикнуть им, что всё в порядке, но так задыхалась, что никак не могла сделать это. И только когда они увидели меня, подбежали, вытащили на берег, наперебой обнимая и растирая полотенцем прямо по гидрокостюму, я, наконец, разрыдалась сама. Моя доска для серфинга была безнадежно разбита о камни.

Чем больше времени мы проводили вместе, тем сильнее крепла наша дружба. Вот только «свиданиями» наши встречи назвать было теперь нельзя. Джей-Эйч относился ко мне, как к другу, но ореол загадки, а вместе с тем интерес ко мне как к существу противоположного пола, исчез навсегда. Я видела, что ему нравились девочки в коротких юбках и с накрашенными губами. Он прямо голову сворачивал, когда они парочками проходили мимо нас, переглядываясь и шушукаясь. А когда я однажды накрасила губы, Джей-Эйч поморщился и сказал:

- Сотри. Тебе не идет. Ты похожа на клоуна.

Я вытерла помаду тыльной стороной ладони и обиделась на Джастина на всю жизнь. Но я всё таки любила его. Любое его прикосновение: страховал ли он меня в спортзале или подавал руку, чтобы залезть на скалу, или растирал полотенцем после купания – приводили весь мой организм в трепет. Я просто бредила Джастином. Это замечали мои родители – они были очень тактичны, это видел Сэм – он только вздыхал, но сам Джей-Эйч не делал никаких движений в мою сторону. Для него и я и Сэм были равны.

Так продолжалось до конца лета. Именно тогда я услышала разговор Сэма и Джастина. Точнее подслушала. И уже не важно, как вышло, что я случайно оказалась под перевернутой лодкой: у меня закатился карандаш, а когда подошли мальчики, вылезать было глупо – они уже разговаривали и разговаривали обо мне. Говорил Джастин.

- Ты знаешь, как я отношусь к Софи. Да, она мне нравится.

- И при этом ты лапаешь Кирстен! – возмущенный голос принадлежал Сэму.

- А что? Она классная, - казалось, что Джастин самодовольно улыбается. - И полапать есть за что.

- А как же Софи? – голос у Сэма был умоляющий. – Она любит тебя!

- А тебе-то что? – голос Джастин был до странности спокойным. – Она - мелкая. У неё даже сисек ещё нет.

- Разве в этом дело?

- А в чем же ещё? Станешь постарше – поймешь.

Они помолчали, потом Джастин снизошел до объяснений, но голоса стали удаляться.

- Она же, как мальчишка. Не тянет меня к ней. Вот тебя тянет?

- Да, - Сэм вздохнул. – Меня тянет.

- Ну, ты даешь! Она же тебе вроде сестры.

- Ну, вроде… А всё равно тянет.

Дальше я уже не слышала, о чем они говорят.

Мне было невыносимо больно. В груди жгло так, словно у меня вырезали сердце. Темнота под лодкой внезапно сделалась кромешной. Я была словно в могиле. Мне и хотелось в могилу, под землю, чтобы никто никогда меня не видел. И ещё мне было мучительно стыдно.

Он сказал «нет сисек».

Действительно, те припухлости, что у меня появились вначале лета ещё трудно было назвать грудью. Мама говорила, что это потому, что я очень худая, что северные девочки обычно развиваются позже и что у неё самой до 14 лет не было никакой груди. Глядя на её великолепную фигуру и красивый бюст, поверить в это было невозможно. Да и какая же я северная? Я и родилась почти на экваторе и всю жизнь провела в теплых морях.