Вера Афанасьева - Конец света. Русский вариант

– Ага, дела. Мы вообще деловые. Стишок знаете?

Слава богу, вот и я

Начал обживаться.

Продал дом, купил ворота,

Буду запираться

– Не просто деловые – деятельные. Груши околачиваем, из пустого переливаем и шкуру неубитого медведя делим. ИБД.

–Самая главная наша работа – писать отчёты и отчёты про отчёты

– А уж какие мы демократичные! На всякое «против» найдется свое «за», на всякий митинг – антимитинг, на каждое шествие – противошествие, на любых оранжевых – свои синие. И вот что интересно: у властей наших очень тонкая душевная организация. Любой митинг до заикания пугает, любой антимитинг успокаивает. Демократия, бля!

– Сегодня весь день по радио оранжевые песни передают: «Оранжевое небо» и «Желтую подводную лодку». С юмором люди.

– Господа, но, согласитесь, если мы всё-таки объединимся и все, дружно, как один, призовем…

– Где это вы видели, чтобы призывы, особенно дружные, дошли до тех, к кому обращены? Вот я третьего дня выхожу на балкон, смотрю: котяра, поганый такой, крадется к моей кошке. Кричу ему: вон отсюда, гадость мерзкая! Тут же ретировалась присевшая на скамеечку чужая старушня, порскнула от двери подъезда расклеивавшая объявления девица, кинулся прочь слонявшийся во дворе мальчуган и спрятался за дерево поджидавший подружку паренек. А котяра и ухом не повел и продолжал свое дело. Думаете, если бы мы с женой дружно его призвали, он бы нас послушал?

– Да уж, когда один призывает, куда больше толку. Сегодня вот с утра Первое Лицо Церкви выступало, призывало к бдительности и «сюда не ходить – туда ходить». Дескать, сам Господь против провокаторов, ему это во время молитвы открылось. Это как же называется-то, а?

– Это называется тяжелая артиллерия.

– И Гидрометцентр призывал, заботился: морозы, говорит, из дома не выходите, опасно.

– Может боженька, и правда, против?

Они потрепались ещё немного, а потом ещё немного и разошлись. Флэшмоб, он и есть флэшмоб – не преследует иных целей, кроме возможности чуточку поразвлечься, сделать хоть что-нибудь бессмысленное и отдохнуть от повседневных дел. Да и не лето – замерзли все. Хорошенького понемногу, пора домой и как следует подкрепиться. Да и опрокинуть стопочку-другую не повредит. А то ведь так и заболеть недолго, а кому охота перед праздниками? Но сами себя изрядно порадовали и успокоили, потому что ведь теперь все иначе: все активны, и все протестуют, и гражданское общество. А значит – не допустят и изменят, так что все пойдёт правильно, и все будет хорошо.

А после Нового года, когда все окончательно объелись, обпились обоспались и оботдыхались, начались новые чудеса с погодой и природой. Бескрайний Китай, словно Асфоделиевы болота, скрылся в беспросветном тумане. В теплой Швейцарии, будто на Северном полюсе, намело двадцатиметровые сугробы. Почти потонула в ливневых потоках заасфальтированная Европа. А в Калининграде над могилой незабвенного Канта зацвела январская сирень.

На родине же погоды стояли чудные, и всякий день падал прошлогодний снег, пока в пятницу, тринадцатого, не наступил наконец наш собственный Новый год. Тогда уж и снег стал новогодним, но все продолжал падать, и от этого вокруг было тепло, мягко, сыро, славно. И сумерки были ранними, и улицы были темными, и окна светились ярко, и все было очень хорошо.

– Богатая у нас страна. Всего-то у нас много. Новых годов – два. И Рождества – два. А Пасхи – целых три. Нет, и Новых годов три. Ещё один будет двадцать третьего. И к нам прилетит Чёрный Дракон, он добрый.

Но прилетел не чёрный дракон, а Ужас. Тот самый, пятимиллиардный и громадный, небрежно выброшенный нашими во Вселенную ещё в ноябре, а теперь сбитый проклятыми врагами. Махина поначалу перепугала ни в чем не повинных жителей экватора, а потом удивила и весь мир: плюхнулась так, что обнаружить следов ее падения не удалось никому.

Тут же случилось и новое престранное событие – любовь попрала расчёт. Главный Злодей Страны, которому многие сограждане отказывали в любых человеческих чувствах, кроме алчности, влюбился, в одночасье оставил все, нажитое непосильным трудом, прежней жене и женился на умнице-красавице.

Пространство и время сгущались, рождая природные казусы и переплетая события. В Африке пошел снег, и не просто пошел, а повалил, все занес. И пальмы стали похожи на заснеженные сибирские сосны, недоумевающим павианам пришлось пробираться через высокие сугробы, а Сахару нельзя стало отличить от тундры.