Роланд Харингтон - Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских

Прочитав эти слова, Весталкин сообразил, что за три года совместной жизни жена ни разу не родила ему ребенка. «Вот где собака зарыта», — сказал он самому себе.

Прошел час, другой… Семинарист сладко спал, заложив страницу с рассуждением про Гачева бородой вместо закладки. Впервые за долгие месяцы его не посетили порнографические видения.

Утром Весталкин отправился в семинарскую мастерскую, где паяльником выжег цитату про соитие на дубовой доске, которую повесил рядом с портретом Победоносцева. Как часто бывает с физиками и химиками, в душе он был лириком. Со временем Весталкин прочитал и другие произведения Вени Варикозова, как публицистические, так и художественные. Теперь они стояли у него на полке рядом с трактатами Платона Афинского, Плутона Африканского и Питона Аравийского.

Весталкин даже набрался смелости и вступил с Варикозовым в переписку. Между популярным писателем и скромным семинаристом начала крепнуть горячая мужская дружба — сперва на расстоянии, а потом и при личном контакте. Последний возымел место после того, как Варикозов приехал в Пельшеград в гости к Герундию, с которым давно уже вел толковищу о грядущем и радужном русском апокалипсисе.

Однажды Варикозов своими ногами пришел в спортзал семинарии, где волейбольная команда семинарии проводила тренировку. Усевшись у шведской стенки, он с симпатией наблюдал, как молодые атлеты во Христе лупят по мячу, прыгают у сетки, с Божьей помощью ставят друг другу блок. Затем Варикозов снизошел к членам команды и провел мероприятие по названию «Встреча с писателем», в конце которого произнес слова, врезавшиеся в память будущего священника: «Россия — родина волейбола».

Весной 2002 года Весталкин написал дипломную работу по теме «Коммунизм + царская власть = вознесение всей страны» и сдал госэкзамены (на пятерку с крестом). Оставалось ждать распределения. Выпускник умиротворенно гадал, в какой край родной страны пошлет его церковное руководство. На сей раз он не стремился получить работу в престижном городе с кабельным телевидением и проспектами на выдвижение вперед. Нет, Весталкин зудел на то, чтобы поскорее начать духовную деятельность на благо народа где-нибудь в глубинке или на периферии.

Как говорится, Бог все понимает, хотя никогда не скажет. Через неделю после госэкзаменов в дверь криптокельи раздался тихий стук. Весталкин крякнул от неожиданности. Четыре года таился он в своей комнате, четыре года никто к нему не приходил в гости.

Выпускник распахнул дверь… перед ним стояла его пропащая жена. Она держала за руки пару мальчиков-близнецов, рожденных ею от разных хахалей, и была зримо беременна третьим ребенком от следующего любовника.

Жена упала Весталкину на грудь и попросила любить ее и жалеть.

Брошеный муж стиснул раскаявшуюся развратницу в объятиях. Супруги сказали друг другу слова любви. Затем госпожа Весталкина попросила главу разбитой семьи посидеть с детишками, а сама вынула из чемодана какие-то пакеты и ушла с ними на кухню. Вскоре в воздухе вкусно запахло греческой едой.

Не успел выпускник нанюхаться необычных кулинарных ароматов, как он с семьей уже сидел за столом. Новоявленная домохозяйка поставила мужу бутылку узо. Тот хотел было отказаться от алкогольного искушения, но жена добавила в стакан с напитком льда из чудотворного холодильника, и прозрачная жидкость окрасилась в белый цвет. Весталкин нашел это знаменательным и выпил весь стакан, хотя по второй пойти отказался.

Обед начался с таромасалаты, потом ели мусаку и сувлаки, а на десерт госпожа Весталкина подала баклаву. Пока будущий священник уплетал иностранные, но православные блюда, жена рассказывала ему подробности своего блуда.

Банкиру, с которым она бежала за границу, скоро надоели ее провинциальные ласки, и он продал ее партнерам по акционерному обществу. Партнеры бросили ее, когда она оказалась на сносях. Надутая одалиска родила близнецов на тротуаре в Никозии, потом долго моталась по Кипру, Криту и другим островам Эгейского моря. Увы, она нигде не могла найти постоянную работу. Одно время грешница решила стать гетерой, но оказалось, что для этого у нее не было достаточно связей.

Госпожа Весталкина плясала нагишом в стрип-клубе, вкалывала белой рабыней на сексуальной плантации, занималась чувственным массажем на круизных лайнерах. Она давала всем, кому не надо, в самых фантастических местах и позах. Но, чем грязнее становилась ее жизнь, тем больше ее тянуло к родным уральским самоцветам, к брошенному ни за что ни про что мужу. На последнюю мзду она купила билет на рейс Афины — Пельшеград, запаковала близнецов в чемодан (драхм на проезд для них не хватило) и взлетела в воздух.