Семён Каминский - 30 минут до центра Чикаго

Когда-то немыслимо давно и далеко отсюда папа служил начальником крупного цеха на закрытом производстве, а мама преподавала в школе русский язык и литературу.

Быть начальником не только закрытых, но и открытых цехов здесь папе никто не предлагал, а идти рабочим он, конечно, не хотел. Папа работал в компании, которая доставляла пожилым людям заказы на дом: мягкие сидения на унитазы (коль нужда зовёт, изволь, сядь на троне, как король), безопасные электрогрелки (согревает, но без жара — нет причины для пожара), шерстяные пояса (шерсть овечек-мериносов лечит спину без вопросов) и всякую другую околомедицинскую всячину, тщательно разрекламированную в газетах и оплачиваемую государственным пособием.

А мама… куда могла пойти работать мама с прекрасным знанием русского языка и тонким пониманием русской литературы? Она ухаживала за пожилой, маразматичной, зажиточной американкой: кормила её, купала, одевала.

Помимо всего этого, родители подрабатывали, как они говорили, «собственным бизнесом» — лепкой домашних пельменей, которые сдавали в русский магазин.

— А, Петя, как поживаешь? Как сын? Учится? Музицирует? И всё считает бабки «Сладким радостям»? — затараторил владелец компании медоборудования Ефим, едва завидев папу Андрея.

И тут же, не ожидая папиного ответа, продолжил:

— Слышь, у меня есть один знакомый, Илюша. Ему нужно помочь немного организовать… как это?.. Базу данных, да! Что-то подобное тому, что твой Андрей соорудил нам. Отлично, кстати, функционирует! Держи телефон, пусть Андрюха ему позвонит. Там парню можно хорошо заработать. И обязательно пусть скажет, что от Фимы…

Дальнейшее он продекламировал нараспев, протягивая пачку бумажек (папа Андрея всегда подозревал, что рекламные стишки в газеты сочиняет сам Ефим):

— А вот тебе накладные на инвалидные кресла складные!..

Разговор Ефим закончил неожиданно спокойно и деловито:

— Адреса возьмешь у Аллочки. И обязательно развези всё сегодня.

В то утро Андрея разбудила назойливая и увесистая боль над переносицей. Вчера они с Фабрис опять встретились на вечерних занятиях, с которых быстренько удрали в знакомый бар, а позднее отправились и по другим — незнакомым… После всего этого надо было вообще не возвращаться домой и остаться у Фабрис, чтобы не слушать ночные укоризненные родительские вздохи. Но на сегодня, по совету отца, у него была назначена встреча с неким Илюшей, офис которого находился довольно далеко. В большинстве случаев Андрей передвигался по городу с помощью автобусов и сабвея, но для такой дальней поездки он собирался взять машину у родителей, и поэтому ночевать пришлось дома.

Один приоткрывшийся глаз посоветовался со светящимися цифрами на стене и поведал, что вставать рано, однако, повертевшись, Андрей был всё-таки вынужден спустить ноги с кровати и осторожно сесть. Минут десять он просидел, прислушиваясь, но боль никак не хотела утихомириться и даже стала ещё настырнее. Тогда он нехотя поднялся и побрёл на кухню, втянув голову в плечи и стараясь не делать резких движений. На счастье, чудотворная коробочка с тайленолом нашлась в навесном шкафчике сразу, и две сине-красные таблетки внушили надежду на скорое облегчение.

В «Сладких радостях» он сегодня не работал. Встреча с Ильёй была назначена на одиннадцать часов. Андрей и так еле-еле приловчился обращаться к малознакомому человеку как здесь принято — просто по имени, без отчества, — но к этому, похоже, придётся обращаться ещё более фамильярно — Илюша… Какой Илюша? Совершенно неловко так его называть — всё-таки потенциальный работодатель… Впрочем, вспомнил Андрей, по вчерашнему телефонному разговору вполне можно было понять, что его собеседнику нравится именно такой, «уменьшительно-ласкательный» стиль общения:

— Ах, вам Фимочка посоветовал ко мне обратиться? Да, да, I know him very well, я знаю Фимочку! Фимочка чудный человечек, просто чудный! А вы programmer? Студент? Вы хорошо знаете database? А я — Илюша. Нет, нет! Просто Илюша. Я жду вас, Андрюшенька, завтра утречком, часиков в десять. Вы нас легко найдёте, это на Рэнд авеню… see you tomorrow!

Широколицый, скупой на движения Илюша слегка напоминал священнослужителя: он был одет в свободную чёрную футболку, на которую с плотной красноватой шеи стекала цепочка с деревянным крестом в серебряной оправе, как бы даже не висевшим, а возлежавшим на его объёмистой груди. Он встретил Андрея радушной улыбкой, неспешно протянув горячую тяжёлую руку. Говорил Илюша размеренно, расспросил Андрея, откуда он, где учится, даже вкратце поинтересовался его музыкальными идеями и лишь затем приступил к подробному пояснению того, чем занимается фирма и какая программа им нужна: