Эльмира Нетесова - Забытые смертью

Дело не в сытости. Нет войны. Прогнали немца мужики. Но… Многие не вернулись. Осиротели семьи, опустели дома. Кто продолжит род, кто даст новую жизнь фамилии? Некому… И плачут бабы, заворачивая слезы в концы платков. Если б все отжать и собрать воедино, не одна Березина получилась бы. Но и это не оживит, не поднимет погибших! И горят свечи в память… Сколько их зажигалось каждый день в Белоруссии? По каждому погибшему плакали. Всех отпевали грустными перезвонами церковные колокола.

— Приехали? Ну и добре! Заходьте, — пригласил запросто в избу Юрий и крикнул из окна: — Мам! Мои фронтовые друзья приехали! Иди в хату! Встречай гостей.

Пока женщины у стола хлопотали, мужчины во двор вышли перекурить. Там и рассказал Ованес Юрию, почему он в Смолевичах оказался, а не дома отмечает победу и возвращение.

— А ты не тушуйся. Оглядись. Может, оно и у нас неплохо. Хата найдется вам. Все поможем, коли надумаете остаться. Землю получите под огород. Заведете хозяйство и живите. Чего переживать? Работы везде полно. Хоть в колхозе иль на торфозаводе. Можешь на стройку пойти. Лена тоже не останется без дела.

Юрий долго не уговаривал. Да и деваться было некуда. Остались…

Петрович, присмотревшись, пошел работать на стройку. Ленка на почте устроилась.

Вскоре им и вправду дали небольшой домишко с участком, сараем для хозяйства. Ленка с Петровичем, ступив в него, впервые поверили, что и для них закончилась война.

Ованес быстро привел дом в порядок. Из старой завалюшки соорудил крепкий дом. Работал допоздна, забывая об отдыхе и праздниках.

Ленка целыми днями — в заботах. Едва с работы, скорее по дому управляться, на огороде.

Дружно жили. Никогда не ссорились. Одно удручало. Не было детей.

Петрович, конечно, считал, что жена виновата. Сказалась на ней война… Шутка ль было выдержать и пережить ее? Но вслух не упрекал.

А через три года стал замечать, что и Ленка изменилась. Часто раздражалась. Стала замкнутой. С работы начала поздно возвращаться. А как-то, придя в потемках, села напротив. Глянула на Петровича и расплакалась:

— Побил бы ты меня. Ведь знаю, злишься. Но я не виновата. Не могу больше так жить. Ведь баба детей иметь должна. А их у нас не было. С тобой — не было. Теперь будет. Но не твой… Слышишь, Овик? Это не твой ребенок родится. Он от другого!

Петрович не поверил в услышанное. Думал, жена решила хоть так заставить его сходить к врачам, провериться.

— Я устала ждать. Я не смогу жить без детей. Ты хороший, добрый. Но не станешь отцом. Никогда… Прости меня. Я ухожу к нему насовсем.

— К кому? — удивился Петрович.

— К Юрке. Он — отец. Я от него рожу ребенка.

— И у тебя будет ребенок?

— Да! Но не твой!

— Зачем же тебе уходить? Лишний здесь — я! Выходит, сам виноват. — Он вышел во двор. Там долго курил, обдумывая, куда податься.

Война приучила человека держать себя в руках в любой ситуации. Не давать волю кулакам и языку. Да и кого винить? Петрович знал, что та контузия не пройдет ему даром. Но… Потом все наладилось. И все же не бесследно.

Петрович уехал из Смолевичей через два дня. Никого не упрекая — молча рассчитался. Пока жена была на работе, собрал свои вещи в чемодан. И рано утром, тихо открыв дверь, чтобы не вспугнуть спящую Ленку, ушел на станцию, оставив после себя на столе короткую записку.

«Прощай! Ты всегда была моей радостью! Прости, что я был твоим горем».

А через час, когда взошло солнце, он уже уезжал из Белоруссии навсегда.

Нет, он не вернулся в Армению, не написал матери о случившемся. Он поехал в Якутию, где жила фронтовая медсестра, вытащившая его из лап смерти, из-под огня на передовой.

Вместе с военврачом сделали они Петровичу операцию. Под бомбежкой вытащили семь осколков из тела. Без наркоза.

Ованес не слышал грохота боя. Стучала кровь в висках, гудело в голове. От боли день казался ночью.

Петрович выжил. И с того дня никогда не забывал двух женщин. Он писал им. И к общему празднику — дню Победы — всегда посылал в знак внимания скромные подарки.

Так было два года. На третий — вернулась бандероль от врача с обратной пометкой почты — получатель умерла в начале года…

Медсестра — пожилая якутка Ачена — приветливо встретила Ованеса.

— Не сложилась семейная жизнь? А почему? — удивилась искренне.

— Не было детей. Виноват в том я. Она теперь ждет ребенка, но не моего…

— Успокойся, Петрович, выслушай меня. Пусть я не врач. Но стаж и опыт имею немалый. И знаю, о

чем говорю. Поверь, твоя жена поторопилась с выводами. Дело в том, что ты на войну попал мальчонкой. Не созревшим, не сформировавшимся. И сразу — в бой. Сорвал нервную систему. Затормозилось гормональное развитие. Тебе нужно вдвое или втрое больше времени, чтоб организм восстановился, успокоился. И будут у тебя дети. Твои. Родные, кровные. У женщин период адаптации проходит быстрее, чем у мужчин, во много раз. Они гораздо легче переносят стрессы. Если б она была чуть терпеливее — дождалась бы. Ну, а не веришь, давай проверься. Это недолго. И тогда уже будешь знать точно, — предложила Ачена настоятельно.