Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

— Ну что ж, можно сказать, что в каком-то смысле мы с тобой заняты одним делом. — Он положил руку сыну на плечо. — Ты будешь воссоздавать жизнь в пробирке, я — на широком экране.

Они отлично понимали друг друга.

Тут Сидни, со своей извечной склонностью к чрезмерной патетике, стал мечтать о том времени, когда он получит Оскара, а сын — Нобелевскую премию. И произойти это должно было в один год.

— Пап, у тебя слишком бурное воображение, — засмеялся Сэнди.

— Поэтому я и работаю в кино, сынок.

Никогда еще отец и сын не были так близки, даже в те времена, когда находились вместе триста шестьдесят пять дней в году.

Из первой поездки на Западное побережье Сэнди привез загар и уверенность в себе. Этой уверенности, во всяком случае, ему хватило для того, чтобы опустить в автомат монетку и набрать номер прекрасной мисс Таубмап — просто чтобы поздороваться.

Нельзя сказать, чтобы она с особым восторгом восприняла его звонок — но только до того момента, как он напомнил, где провел каникулы. Тут ее голос разом смягчился, и Рошель предложила встретиться в кафе «Шрафтс».

Войдя в заведение, Сэнди внимательно осмотрелся, но Рошель нигде не было. Потом он увидел ее в кабинке рядом с музыкальным автоматом — красавица уже заняла место и поджидала его.

Рошель помахала рукой, Сэнди поспешил к ней.

— Прости меня, Рошель, — бросился он извиняться, — я тебя сразу не узнал. Ты мне не сказала, что ты теперь блондинка. И что ты… — Он осекся, чуть растерянно глядя на ее лицо.

Она закончила за него:

— Я сделала это еще весной, во время пасхальных каникул. Что скажешь? По-моему, мне попался не врач, а кудесник. — Она покрутила перед ним головой. — Как тебе мой новый нос?

Сэнди искренне опечалился. Ему показалось, что прежняя Рошель была намного симпатичнее.

Он вдруг с огорчением подумал, что никогда больше не увидит того милого лица. Операция превратила ее из одухотворенной мадонны в куклу Барби.

— Да, действительно, — послушно поддакнул он, — потрясающе.

— Конечно, поначалу я сопротивлялась, — рассказывала девушка. — Но мой агент убедил меня в том, что без классического профиля в кино мне ничего не светит. А теперь расскажи мне о Голливуде. Все-все!

Сэнди сделал знак официанту, а Рошель завела разговор, которого устыдился бы и сам Нарцисс.

— Лето выдалось на удивление удачным. Не поверишь, мне дали столько ролей! Сначала были два спектакля по современным пьесам, а потом даже «Ромео и Джульетта». И ко мне за кулисами подходил сам Джо Папп. Знаешь такого продюсера?

— Слушай, это же замечательно! — пролепетал Сэнди, чувствуя себя никчемным и совершенно потерянным. С Рошель Таубман они теперь играют в разных лигах. Он все лето был зрителем, а она играла на сцене.

— Ну давай же, — попросила она, — выкладывай поскорей свои новости. Что сейчас снимает твой отец?

Он рассказал ей про студию, про обезьян. И про «Фрэнки».

— Судя по всему, — подытожил он, — это будет небывалый успех.

— Звучит потрясающе, — подхватила Рошель. — А на главную женскую роль актрису уже взяли?

— Насколько мне известно, там нет крупной женской роли.

— Как это? — удивилась она. — Но я сама читала, что это будет мюзикл. Там непременно должна быть героиня. Да… — Она махнула рукой. — Что мне-то волноваться? Наверняка возьмут Джулию Андерс.

— Если хочешь, я спрошу у отца, — великодушно предложил Сэнди.

— Ну, я не хотела бы тебя утруждать, но… — Рошель, разумеется, тут же с жаром ухватилась за подвернувшуюся возможность. — Самое большее, о чем я могла бы тебя попросить, — это кинопробы. А там пусть твой отец решает.

А затем, словно устыдившись своего энтузиазма, тихо пробормотала:

— Прости, мне не следовало использовать дружеские отношения.

— Нет, нет, что ты, — поспешил возразить Сэнди. — Для чего же тогда друзья? Сегодня же позвоню папе.

— Знаешь, Сэнди, ты замечательный парень, — радостно проговорила Рошель. — Как с отцом поговоришь — перезвони мне, хорошо? В любое время. Буду ждать!

Впервые со дня их знакомства в детском саду Сэнди Рейвен твердо знал, что сегодня Рошель Таубман будет действительно с нетерпением ждать его звонка.

То, что поведал Сидни, можно было отнести к разряду горько-сладкого известия. Сладкого для Рошель и горького для него самого.

Как выяснилось, студия пустилась в экономию, и у руководства возникли сомнения относительно целесообразности запуска нового мюзикла, хотя сама идея «Фрэнки» была всем по душе.