Джон ОФаррелл - Это твоя жизнь

— Э, нет, не думал, — запнулся я, глядя на него с подозрением.

Он самовлюбленно буркнул, что так и знал.

— Ну, рад тебя снова видеть, Джимми, серьезно. Чертовски надоело прятаться целый год, доложу я тебе. Начинаешь немножко скучать по друзьям. Понимаешь?

Я еще не совсем был уверен, что отвечать. Это что, новое испытание? Он что, снова провоцирует меня на ошибку? Знакомая группа исполняла на сцене свой хит, и солист крикнул: «Пойте, если знаете слова!»

— Гм, ну, приятно снова тебя видеть, Билли, — рискнул я. — И вообще, классно ты всех нас купил.

Ему это понравилось. Я почти услышал, как он мурлычет от удовольствия.

— Знаешь, Джимми, маловато мы виделись перед моим академическим отпуском. Надо бы почаще встречаться.

— Э, ну да. Было бы, гм, недурно.

И я снова уставился на него, а он мне улыбнулся, а потом повернулся к группе на сцене, радостно отбивая ритм ногой в такт музыке.

И вот тут я понял, что Билли Скривенс сумасшедший. Он так одержим собой, что не помнит, с кем знаком, а с кем нет. Он в буквальном смысле не знает своих друзей. Все мои волнения и тревоги основывались на том, что Билли Скривенс — разумный человек, который заметит, что мы с ним ни разу толком не общались. Но газеты называли меня его старым приятелем, и Билли решил, что так оно и есть.

И он ничего не сказал о юмореске, которую я только что исполнил. А слушал ли он вообще?

— Да, кстати, Джимми, половина твоих острот мне определенно знакома.

Блин! Все-таки слушал. Сейчас начнется.

— Хороши писатели, а? Помер Билли Скривенс, а они сразу же и думают: значит, ему это уже ни к чему, так что впарим-ка писанину по второму разу, а ну, давай, звони Джимми Конвею! — Он хлопнул меня по спине и загоготал.

— Ага, писаки чертовы! — согласился я. — Кому они нужны?

— Увы, нам! Ха-ха-ха!

Похоже, я вышел сухим из воды. Мой ум перебирал все варианты, все слабые места, которые надо прикрыть, и со всех сторон вдруг показалось, что все у меня четко. Я объявил себя другом покойного юмориста — и даже он мне поверил. Я вышел на сцену как настоящий юморист — и добился фантастического успеха. Ладно, шутки не мои, но теперь выяснилось, что и не Билли их автор. Писателям за них уже заплачено, так что они не станут поднимать шум и жаловаться, что лучший юморист Великобритании подарил их другу. Мне все сошло с рук, и к тому же я не ударил в грязь лицом. Я нашел свой стиль и стал настоящим артистом, а если не умею писать, это еще не значит, что нельзя нанять писателей, как делает Билли, чтобы они писали за меня.

Я достиг всего, чего желал. В приемной ошалевшие знаменитости обменивались впечатлениями о встрече с покойником. Каждый терпеливо ждал очереди, чтобы начать перечислять подробности своего переживания. Мне нужно было вернуться в гримерку и привести в порядок мысли, поэтому я подошел к штабелям с пивными ящиками за бутылкой особого чешского из упаковки в шесть бутылок, но почему-то прихватил всю упаковку.

С тех пор как я покинул эту маленькую норку, не прошло и полчаса, а я полностью преобразился. Я прилег на диван, выпил первую бутылку прямо из горла и принялся за вторую. У меня получилось! Я стал настоящим юмористом. От эйфории кружилась голова, я чувствовал, что вырос по крайней мере на метр.

А потом я вспомнил, что как раз перед выходом на сцену звонил мобильник Кому бы это понадобилось звонить мне в такое время? Ладно, еще глоток пива, и перезвоню, спрошу, смотрели ли концерт. Я включил телефон проверить, нет ли сообщений. Голос в записи звучал далеко и искаженно, но даже пусть мы не разговаривали уже несколько недель, я этот голос ни с каким другим не спутаю. Звонила Нэнси из Сифорда. Она говорила сквозь слезы. Тамсин беременна.

19, Стейшн-роуд

Сифорд

Суссекс

Дорогой Джимми,

Когда тебе было тринадцать, ты написал ряд писем себе, будущему, как бы телеграммы в капсуле времени, чтобы напомнить себе взрослому о своих планах насчет славы и богатства. Если помнишь, когда эти письма вернулись, тебе показалось, что жизнь не сложилась так, как ты рассчитывал. Ты счел себя неудачником и пошел на весьма необычные меры, чтобы исправить положение. Ну что ж, я пишу тебе это письмо уже после всех событий. Надеюсь, теперь я гораздо старше и мудрее, чем двадцать лет назад и даже чем двенадцать месяцев назад. Наконец-то я понял, что такое успех.

Мне кажется, процесс созревания заключается в том, чтобы научиться не слишком беспокоиться, что о тебе подумают. Подростка этот комплекс очень травмирует. И лишь лет в тридцать начинаешь наконец с огромным облегчением понимать, что нет большой разницы, если тебя кто-то не любит. Какое облегчение, когда тебя просят оказать необоснованную услугу и тебе хватает уверенности отказать.