Вигдис Йорт - Преимущества и недостатки существования

— Я справлюсь, — говорит Эвенсен и делает шаг вперед. Нина зажигает огни, Агнес бежит впереди и везде гасит свет.

— Тсс! Несут торт!

На дворе лето, и в комнатах полностью не темнеет, зато они погружаются в сказочные фиолетовые сумерки. Эвенсен приседает, протискивает руки под форму и одним уверенным движением поднимает торт. Уле открывает ему дверь, Бато берет три торжественных ноты на аккордеоне.

— Вообразить только, какая у меня теперь жизнь, — говорит Эвенсен.

По комнатам пробегает дрожащий вздох сразу вслед за появлением Эвенсена и Агнес, которая придерживает его за руку, чтобы он не оступился, тонкие седые волосы на его голове стоят торчком, будто маленькие, вибрирующие праздничные антенны. Молодежь возвращается из сада посмотреть на торт, Эвенсен подходит к столу, прибранному Адой, с большим достоинством, приседая, сгружает торт на стол и низко кланяется:

— Прошу к столу! Угощайтесь!

Но кто же будет резать торт, если невеста спит, в журнале об этом ничего не написано. Жених не хочет делать это в одиночку, все возмутятся, если он притронется к торту, к тому же он плохо видит в темных очках. Бенгальские огни гаснут, пока все обсуждают проблему, молодежь собирается возвращаться на лужайку, на пляж и к пиву, и тут Будиль хватает нож, протыкает торт и отрезает себе огромный кусок. Мать невесты вскрикивает, как будто проткнули ее саму, и отказывается платить за торт, не разрезанный собственной рукой ее дочери, — знают ли гости, к каким несчастьям это может привести, если верить журналу?

— Now the party is rocking! [10] Вечеринка понеслась! (англ.) — говорит Будиль, пожевывая марципановую розочку. — А кто будет бросать свадебный букет, если невеста спит? Об этом тоже ничего не написано в журнале.

Если бы молодость знала!

— А кто будет танцевать вальс с женихом?

Если бы старость могла!

Мать невесты плачет, молодежь начала лопать торт, «Три звезды» играют танцевальную музыку.

Балканские ритмы устремляются в ночь и приводят все в движение. Уле и Эвенсен сели на лестницу у входа в кухню, закрыли за собой дверь, подальше от будоражащих ритмов. Зажгли четыре последних бенгальских огня и держат их перед собой. Сначала два, а потом еще два оставшихся. Они горят так странно, невозможно понять, какого они на самом деле цвета. Сначала огонь сверкающий и белый, потом вдруг становится голубым или красным, бенгальские свечи не похожи на звезды. Скорее на мерцание моря. Нет, они напоминают то, что получается вокруг весел у Эвенсена, когда он быстро гребет.

— Да, ты прав, — говорит Эвенсен.

— Такой белый, как пена от мотора лодки.

— Ты дважды прав, — говорит Эвенсен.

— И ты прав.

— Трижды!

— Опять прав, ты — умный парень!

— Да, — говорит Уле, — умный. И это нелегко.

— Нет, нелегко, и ты снова прав.

Перед ними расстилается море из черных кустов с острыми торчащими веточками. Они не похожи на шипы и торчат по-другому. Скорее — на решетку. Целое море от этого дома до дома Уле. От этого дома до Эвенсена. Если бы через них можно было пройти — это был бы кратчайший путь.

— Да, ты прав.

Но так не годится. Даже собаки не могут пройти в кустах. Может, даже кошки не могут. Но Ада и Агнес нашли в них туннель, у них там пещера. Уле там не был, но он их слышит. Даже сейчас.

— Слышишь?

— Нет, — говорит Эвенсен.

Они прислушиваются, но кругом раздается только балканская музыка и взрослые голоса.

— Нет, послушай вот здесь!

Уле показывает на кустарник. Точно, внутри слышен шепот, там кто-то двигается.

— Там их никто не найдет. Это потайное место. Если начнется война, я попрошусь к ним в убежище.

Будиль проходит мимо в поисках пьяного дяди. Нет, его здесь не видели. Сестра невесты писает в кустах сирени, Будиль и у нее спрашивает про пьяного дядю.

— Какого дядю?

— Пьяного.

— Дядю Хьелля?

— Да. Так где он?

Дядя Хьелль курит сигару в плетеном кресле на террасе. Сейчас его спасет курс воздержания от алкоголя Фанни Дакерт всего за полцены. Он отказывается показать ей свои пальцы на ногах, тем не менее ей удается их разглядеть, и она констатирует, что у него нет подагры, зато есть мозоль на правой пятке, но это — самое обычное и весьма распространенное дело. Она отводит его к пристани, где они долго сидят и обмениваются опытом, а между ними стоит бутылка коньяку из Швеции.

Еще раз Хильдегрюнн прокрадывается на кухню, чтобы отдохнуть от самозабвенного поедания торта в гостиной. С бокалом коньяка она сидит за столом и смотрит, как Нина прибирается. Говорит, что попробовала разделить всеобщую радость, но это сложно. Тем более теперь, когда испорчена фотография Беллы.