Дмитрий Липскеров - Всякий капитан - примадонна

А потом Крыса Ивановна познакомила его со школьным физиком — молодым учителем, который лет семь назад окончил физмат, сам слыл гением, защитив докторскую в двадцать три. За заслуги в России был приглашен в Кембриджский университет, в лабораторию профессора Вольфа Энке, и начал работать в ней крайне успешно, выбрав тему «локация нейтронов при взрыве сверхновой звезды»… Русский физик стал ведущим сотрудником прикладного отдела всего через каких-то полгода. Но, видимо, молодой человек чем-то провинился перед Господом либо за родителей понес отложенное наказание, но на его голову упал в прямом смысле слова — с балкона третьего этажа квартиры старушки Элизабет Мейсен — горшок с цветком герани. И не столь большая уж высота, и не столь крупный горшочек, но этого для головы молодого гения оказалось достаточно. Глиняный сосуд не изувечил его, даже значительной раны не нанес, просто выбил из его мозгов весь талант физика, не оставив в них Божественного и капли единой… После одного дня больницы гений вышел в мир простым обывателем. Он помнил физику и математику на пятерку, но пользоваться ими не мог. Одни банальности выбрасывали мозги в лабораторию. Так энциклопедисты не имеют возможности произвести на свет ничего своего оригинального всегда на память приходит мысль о том, что это когда-то уже было, кто-то придумал этот велосипед! «Цитата мысль стережет» — изрек кто-то.

Нашего гения отправили восвояси, то есть на родину.

Себе физик сказал просто: «Где родился, там и пригодился». С превосходным резюме он устроился в РГГУ руководителем полусекретной лаборатории, но быстро был раскрыт в своей полной бездарности для научной работы… Потом в отчаянии он сильно пил, живя у старенькой мамы, но очень скоро, почти спалив поджелудочную и печень, образумился и устроился работать учителем физики в школу, которую сам когда-то окончил. Весь учительский персонал знал о трагедии и сочувствовал несостоявшемуся гению. Молодой человек более ничего не желал, смирился стать одним из толпы и каждое утро приходил к восьми тридцати в свой класс.

К нему и привела Крыса Ивановна Анцифера Сафронова, дабы удостовериться в обнаруженном у мальчика таланте.

В поношенном костюмчике, еще с лондонской Риджент-стрит, патлатый и очкастый, физик встретил их со скукой.

Посмотрев на здоровенного семиклассника, чья рубашка трещала от накачанных мышц, бывший гений поморщился, ощутив свои тщедушные телеса.

— Я слушаю вас, Анна Ивановна! — сказал он, отлично помня, что дети называют ее за внешний вид Крысой Ивановной. Впрочем, в бытность свою и он называл математичку за глаза тем же именем. — Проходите! Что здесь у нас?

Она в ответ затараторила, что талант открылся в этом незатейливом подростке, решает все подряд, даже из институтской программы примеры как орешки щелкает!

— Проверим, — вяло отозвался физик и начертал на доске сложную математическую задачу, которую когда-то сам придумал. — Валяй! — разрешил, а сам уставился в окно, разглядывая серые хрущевские пятиэтажки… Вспомнился чистенький университетский городок в Британии, вспомнилась рыжая девушка Джоан, тесно прижавшаяся к нему трепещущим голым телом и обещающая ему счастье, которое так и не подарила, объяснив лишенцу, что не всем счастье положено!.. Бог дал — Бог взял!..

Бывший гений хлюпнул носом… Из воспоминаний физика вывело восторженное восклицание Анны Ивановны:

— Решил!!!

Учитель обернулся на доску, пробежал взглядом по ответам и, вздернув брови, удивленно подумал, что этот здоровый лось действительно решил задачу наивысшей сложности. А еще в его голове в считаные секунды родился выдающийся план. Он увидел себя великим педагогом, открывающим и воспитывающим великие таланты. Пусть хотя бы один. И вот он, первый его ученик, чей талант он обнаружил! Он отшлифует грани таланта до гениальности, а потом дарует великолепный бриллиант большой науке и… И вернет себе прекрасную Джоан!..

Теперь учитель смотрел на Анцифера с приветливой улыбкой. Глаза его сияли, а тощая рука тянулась для вялого рукопожатия.

— Спасибо, Анна Ивановна! — поблагодарил физик математичку и вытеснил ее за дверь класса. — Нам по-мужски тут надо!.. Извините…

Для верности он предложил Птичику еще несколько задач, которые тот так же просто разобрал.

Расправляясь с последней задачей, Анцифер задумался о том, что происходит нечто, не совсем нужное ему. Он понимал, чувствовал, что наверняка его внезапно открывшийся талант решил использовать этот задрыга, похожий на бледную моль, да еще с влажными руками… Надо линять, понял Птичик, но здесь физик заговорил, да с такой судорожностью в голосе, как будто лихорадкой заболел.