Николас Дикнер - В поисках утраченного

Джойс жадно набирает в легкие воздуха и несется к улице. Металлическое эхо ее башмаков отражается в глубинах вентиляционной системы пятью этажами ниже. Джойс перепрыгивает через парапет, врезается в сумак на клумбе, вылетает на тротуар и сталкивается с бродягой, толкающим проволочную тележку, забитую алюминиевыми банками.

Бродяга поправляет шапочку хоккейной команды «Торонто Мэйпл Ливз», окидывает Джойс беглым взглядом и, не сказав ни слова, торжественный, как судья, продолжает свой путь.

Джойс мчится в противоположную сторону.

Час спустя, сидя на плиточном полу своей ванной комнаты, она смазывает раны йодом и извлекает уроки из вечернего происшествия: следует более внимательно относиться к камерам слежения, искать «мертвые зоны» и запасные выходы.

Еще один мазок йода и никаких слез; следующая вылазка завтра ночью.

Джойс налепляет еще один пластырь и смотрит на часы. Два пятнадцать. Пора спать. Рабочий день в рыбной лавке начнется уже через несколько часов.

ЧАСЫ НА МИКРОВОЛНОВКЕ ПОКАЗЫВАЮТ ЧЕТЫРЕ ЧАСА НОЧИ. Ноа, прежде никогда не страдавший бессонницей, встречает новое явление с тем же радостным волнением, что и все происходящее с ним с момента прибытия в Монреаль.

Он сидит за кухонным столом и пишет письмо Саре.

Его первое письмо вернулось вчера днем со штемпелем «Невостребовано» поперек конверта. Один — ноль не в его пользу. Ноа бесцеремонно швыряет письмо в мусорное ведро и тут же садится за стол писать новую главу своей новой жизни. Он объясняет, что его комната слишком велика, что каждый день он ест рыбу и каждую ночь спит среди морских звезд, что он учится у Маэло испанскому языку и исследует окрестности на старом, отремонтированном ССМ.

Ноа заканчивает письмо приглашением навестить его при первой же возможности и улыбается, представляя, как старый трейлер бросает якорь около рынка Жан-Талон. Картинка получается нелепая и невероятная.

Прежде чем заклеить конверт, Ноа в последний раз перечитывает свое письмо. Его почерк так же неразборчив, как почерк Ионы, но с этим ничего не поделаешь. Ноа хмурится, пишет свое имя и расстилает на кухонном столе дорожные карты. Проблема все та же: за последние пять недель мать вполне могла проехать тысячи километров, повернуть назад, остановиться в дюжине городков. Если и на этот раз не удастся правильно определить место ее нахождения, вероятность найти ее снова приблизится к нулю.

Ноа решает применить новый метод. Закрыв глаза, он тычет наугад в карту Манитобы. Указательный палец утыкается в деревушку под названием Нотр-Дам-де-Лурдес. Ноа пишет на конверте адрес, размышляя, что в названии этого места хотя бы звучит надежда на чудо.

Маленькая Италия спит. Кучка бодрствующих марокканцев трудится в ларьках рынка Жан-Талон. Ноа идет по пустынным улицам, пока не обнаруживает почтовый ящик около парка Данте. Почтовый ящик почти пуст, и конверт падает на дно с легким металлическим стуком. Ноа закрывает крышку аккуратно, стараясь не потревожить сверхъестественную тишину.

Он смотрит, как над бульваром Сен-Лоран синеет небо. Следует хоть немного поспать. Через несколько часов его ждет новая опасность: AR-10342, курс, называемый «Методология археологических исследований».

«КРИЗИС ОКА», ДЕНЬ 37.

По приказу Робера Бурассы армия разобрала баррикады в Канесатаке. Сосновый лесок наводнен солдатами и журналистами, а небольшая группа могавков, отступившая к центру реабилитации алкоголиков и наркоманов резервации, ожидает дальнейшего развития событий. Ситуация непонятная. Международные наблюдатели опасаются гватемальского сценария.

Джойс рассеянно слушает репортажи. Склонившись над внутренностями компьютера, она соединяет проводки с маниакальной точностью нейрохирурга. На помятом корпусе агрегата она пишет фломастером имя: «Уильям Кидд (№ 43)».

Охота за компьютером была нелегкой. В течение нескольких недель бессонными ночами Джойс прочесывала деловой район. Она разведала сотни контейнеров, разорвала тысячи мешков, нанюхалась вони на всю оставшуюся жизнь. Она растянула лодыжку, разбила голову, расцарапала локти. Несколько раз ее чуть не ловили охранники. Она убегала, карабкалась, ползла. На рассвете, измученная и хромающая, она тащила драгоценные туши из одного конца города в другой.

Теперь ее крохотная квартирка похожа на базар. Повсюду громоздятся разломанные компьютеры, заляпанные грязными пальцами мониторы, клавиатуры с недостающими клавишами, модемы, принтеры, жесткие диски, дискеты, фрагменты плат — и все это венчают спутанные электрические провода и колонии мышей. Все это такое устарелое, такое грязное, что Джойс часто чувствует себя археологом.