Дмитрий Липскеров - Родичи

Вразумительных ответов на эти вопросы не существовало. Вернее, где-то они имелись, но в каком-то другом измерении, пока генералу неподвластном.

— А хотите, я вас с Машенькой познакомлю? — предложил Иван Семенович, подумав о супруге как об измерении известном, но до сих пор иногда загадочном. — С женой своей?

— Мне на Север надо.

— Переночуете у нас и поедете на свой Север. Машенька будет рада вам. Сейчас как раз к ужину поспеем!

Ягердышка подумал о том, что генерал хороший человек, и согласился.

Машенька была действительно рада. Она смотрела на маленького человечка с узкими глазами и улыбалась. А потом поставила на стол блюдо с пельменями, кислую капусту, огурцы, помидоры соленые, рыбку разную, и беленькую, и красную, икорку из этой рыбки, две бутылочки — с водочкой «Елецкой» и коньячком французским.

— Ешьте, пожалуйста! — пригласила за стол хозяйка.

Генерал к тому времени переоделся в штатское, домашнее, и перестал быть похож на генерала.

Иван Семенович разлил по рюмкам и предложил: «За знакомство!»

Машенька и муж ее выпили водочки и закусили пельмешками. Ягердышка лишь пригубил, ухватив вилкой на закуску капусты. Захрустел с удовольствием.

— Не пьете?

— Не-а, — вспомнил чукча попойку у хозяина зоопарка.

— Тогда пельмени! — предложила Машенька.

— Однако, Пост Великий сейчас! Нельзя мясо кушать!

— Так вы же в гостях! — удивилась хозяйка.

Логики Ягердышка не понял, а потому смотрел на женшину, ожидая продолжения.

— В гости тоже нельзя в Пост ходить, — разъяснила супруга генерала. — А коли уж пришли, не ханжествуйте, а ешьте все, что душе угодно!

Аппетит у чукчи пропал. Его поразила столь простая мысль, высказанная женщиной так же просто.

А она почему-то засмеялась.

Представьте себе блин с глазками, носиком как у Майкла Джексона и ротиком-дырочкой!.. Все это еще собрано в недоумение!.. Генерал заулыбался.

— А еще, — добавила женщина, — вы в пути! А в пути едят то, что есть!

Про то Ягердышка знал, а потому наколол на вилку аж два пельменя и отправил оба в рот.

— Вкусно, — одобрил. — Домой я еду, на Север!

— Вот и ешьте!

— Я вас завтра самолично в аэропорт отправлю! — пообещал генерал.

— Спасибо.

— А вам лет сколько? — поинтересовалась Машенька, разливая чай.

— Девятнадцать лет, — ответил Ягердышка.

Женщина вновь засмеялась, громче прежнего. И генерал в пижаме захохотал. Сейчас Ягердышка не понимал, отчего смеются. Но не было в этом смехе обидного, а потому северный парень тоже заулыбался, показывая мелкие белые зубки.

— Ты, поди, сынок, устал? — отсмеялся генерал.

Ягердышка из гордости не ответил.

— Я постелю, — Машенька ушла из кухни.

Тогда Иван Семенович вдруг стал серьезным и спросил гостя:

— Как думаешь, сынок, кто это был?

— Не знаю, — ответил Ягердышка. — Но шибко злой! Самый злой из злых!

Больше генерал ничего не спрашивал, а думал о чем-то напряженно.

— Постель готова! — крикнула Машенька из глубин генеральского жилья.

Бойко проводил гостя в спальню и, идя в свою, подумал о том, что этот чукчонок во внуки годится ему!.. Почему подумал, сам не знал. Имелся свой внук… А еще почему-то перед сном подумал о землянике, произрастающей в носах человеческих. Или это было уже во сне?..

В семь часов утра раздался телефонный звонок.

— Генерала Бойко, пожалуйста!

Сонная Машенька, толкнув мужа, приложила трубку к его уху.

— Бойко слушает!

— К девяти утра вас ожидает министр!

— Буду, — ответил генерал.

— Не удастся тебя, сынок, проводить! — развел руками Иван Семенович за завтраком. — Машенька проводит!..

— Неприятности? — спросил чукча, отложив кусочки жира, выковырянные из любительской колбасы.

— Кто ж его знает!..

Генерал отправился на прием к министру, а Машенька повезла Ягердышку в аэропорт.

— Жаль, на балет не схожу! — посетовал чукча перед зоной посадки.

— А ты приезжай к нам в гости летом, и на балет сходим, и в оперу!

— Господи! — вскричал Ягердышка, вспомнив важное. — Забыл! Забыл!!!

— Что?

— Spearmint купить забыл! Для Бердана! — И, стащив унту, стал рвать стельку, из-под которой разлетелись в разные стороны мелкие доллары, а вылетающие граждане заботливо собрали их и, сложив их в свои карманы, растворились во всеобщем хаосе.

Северный парень силился не заплакать, но горе было столь велико, что из одной щелочки все-таки выкатилась огромная слеза и упала женщине прямо в ладонь. Слеза была столь горяча, что Машенька ахнула, бросилась к Ягердышке и расцеловала его лицо-блин за чистоту душевную, за простоту первозданную.