Дмитрий Липскеров - Родичи

Тогда она хлопала по его черному носу, фыркала и злилась шуточно.

Так, в безмятежных ласках, проходили дни и недели.

А как-то раз она пришла, скинула покрывало и показала медведю свой живот — круглый, как луна. Зверь подумал, что женщина переела небесных осадков, что с ним тоже такое случается, но что-то сообщало ему — дело вовсе не в еде, просто в женском животе поселился детеныш и проживает, как он когда-то жил в материнском чреве.

И тогда он перестал скакать по пескам жеребцом, а возил наездницу степенным слоном, стараясь не растревожить набухающую плоть.

Он по-прежнему облизывал ее с головы до ног, но соитию женщина положила конец, так как чрезвычайно боялась за наследника Иакова, живущего в ней. Лишь ласки одни. Зато ласки осуществлялись без запретов…

А однажды, когда он ждал ее, разлегшись в мнимой тени кустарника, и подремывал в мечтах об орхидеях ее груди, какой-то мальчишка, забравшийся слишком далеко от племени, вдруг увидел его и, пустив струю, побежал со всех ног, обмоченный, вопящий от ужаса.

— Ассирийский медведь! — оповещал он пески. — Ассирийский медведь!!!

Через десять лет мальчишка сделал в Египте карьеру глашатая. Его голос был слышен в конце земель. Через двадцать лет, перебравшись в Рим, он сообщал только Цезарю, а через тридцать — жирный и огромный, как свинья, потерял голос и мог испускать только газы. Но сие у него получалось так громко, что целые кварталы колебались, словно от землетрясения…

А пока он бежал с ужасающим известием, поднимая на ноги мужчин, вооруженных мечами и копьями, на травлю людоеда, пожирающего детей.

И на медведя началась охота.

Его выслеживали, рыли ямы и ловушки, стреляли в него из лука и бросали копья, а он, гонимый и израненный, все брел за родом человеческим, выискивая носом своим средь вражьих запахов ее аромат…

Она переживала отчаянно. Муж жалел ее, ласково глядя на растущий живот.

— Я люблю тебя! — говорила она.

Он гладил ее по щекам, а она по полночи расчесывала его длинные, до плеч, волосы.

А как-то раз на рассвете, услышав нестерпимый рев зверя, она взмолилась, чтобы медведя не убивали!

Сердце ее стучало столь громко, что муж удивился тому, как женщины могут любить, и с этого момента вознадеялся на женское племя — сострадательное и ослепленно любящее.

Более на медведя не охотились, но и Иаков не приходил к ней по ночам…

…Она обнаружила его израненное тело. Белая шкура была сплошь в кровавых дырах, из которых торчали обломки стрел.

Он разлепил веки и посмотрел на нее мутными глазами.

Она пришла, обрадовался зверь. У нее большой живот, и она скоро родит.

А у него не было даже сил, чтобы подняться на лапы.

С собою женщина принесла мешок, в котором были всякие штуки.

Первое, что она достала, были щипцы, которыми женщина принялась вытаскивать из ран обломки стрел. Брызгала кровь, медведь постанывал, а из ее глаз текли слезы сочувствия.

Потом она посыпала раны каким-то порошком и вытащила из мешка кусок мяса.

А он, лишенный сил, не мог его жевать. Тогда женщина сняла покрывало, обнажив увеличившиеся груди, взялась рукой за правую и дала медведю.

В небо зверю брызнула тоненькая струйка, похожая вкусом на материнское молоко. Но это еще не было молоком, а только молозивом, но чудесным — эликсиром его жизни, с каждым глотком которого боль уходила, а сил в мускулистых лапах прибывало.

А потом она ушла…

Ее не было пять дней…

К нему слетелись падальщики, сотни падалыциков. А со спины подкрался варан и попытался прогрызть шкуру.

Он уже терял сознание, когда услышал ее крики. Она кричала так надрывно, что ему удалось подняться на лапы, мотнуть головой, разгоняя падалыциков…

А затем он опять упал, придавив до смерти варана…

Она все-таки пришла. С ней был человеческий детеныш, как она считала, очень похожий на мужа Иакова.

Ребенок не хныкал, а лежал на песке, пригретый солнцем, пока она кормила умирающего медведя грудью.

На сей раз молоко было жирным, раны затягивались на глазах, а силы прибывали с каждым глотком…

Затем он встал и подошел к младенцу. Облизнул маленькое сморщенное личико и пошел в глубь пустыни…

Она осталась и покормила другой грудью дитя…

Иаков родил от Марии Биршу, и он прожил 600 лет.

Бирша родил Ариоха, и Ариох умер на 567 году…

Ариох родил Лота, и Лот прожил 400 лет…

Лот родил Сева и Савта, и прожили они 840 лет на двоих…

Арококо родил Арококо, и он прожил 1200 лет…