О'Санчес - Я люблю время

– Ладно. Поговорим серьезно, Фил. Я, как и ты, попытался разогнать тучи, но я, как и ты, их не насылал. Считаю, что Света тоже этого не делала и что все дело в том злосчастном браслете, что она нашла.

– Вполне тебя понимаю. Но… Но. Дело в том, что «браслетик» сей, который все-таки не браслет, я оглядывал с близкого расстояния и превнимательно. В нем нет ничего такого… сверхъестественного. В нем вообще никакой силы нет.

– А я Светку оченно даже внимательно изучал. Визуально, правда. Но мне и поверхностного знакомства хватило, чтобы четко понять: ничего чудесного и сверхъестественного в ней нет, кроме простодушия, буферов и красоты, воистину незаурядной. – Филарет фыркнул и захохотал вполголоса, а Велимир поклялся мысленно, что когда-нибудь обязательно заведет себе точно такой же бас.

Фил отсмеялся довольно быстро, Велимир подхватил его смех, но так же экономно по времени, однако обоим мужчинам этой передышки вполне хватило, чтобы продолжить разговор, все более и более серьезный.

– Эк ты ее. Она же хорошая девушка.

– Мне, знаешь ли, тоже она нравится, и я не со зла.

– Магия красоты.

– Либидо, по-научному. Ну так вот ничего остального магического и волшебного в ней нет. Браслетик я не рассматривал с такой подробностью как ты, но…

– Но?

– Уверен, что дело в нем.

– Эдак мы с тобой до вечера можем проспорить, друг мой волшебный.

– Я не волшебный. Но сердце мое поет-щебечет от радости, когда его хозяина кто-то крутой и опасный называет другом.

– Это всего лишь оборот речи, показывающий расположение к собеседнику. – Филарету и в голову не пришло реагировать на слово «опасный», коль скоро это было совершенной правдой. Но и расслабляться дальше смеха и высказанного расположения к собеседнику он не захотел, справедливо предполагая в Велимире силы не меньшие, или, если убрать маловероятное, вполне сравнимые.

– Мальчики, ну скоро вы там?

– Да, Светик, да! Нам еще только про вскрытие обсудить! Цвай минутен!

– То ты грузин, то ты немец, и все сплошная липа… Сам откуда?

– От верблюда. Питерские мы, сказано же. А ты?

– Тоже самое, верблюдовец, только из другого района. Разделимся на денек?

– Что? – в первый момент Велимиру показалось, что он ослышался. Однако, пусть и с запозданием, но уши его и мозг вопрос этот приняли, и Филу не пришлось его повторять. Да он и не собирался: смотрел с вопросительной улыбкой и ждал, пока Вил соберется ответить.

– Ты имеешь в виду…

– Имею. – Даже в мелочах, в абсолютно несущественных пустяках Филарет не желал идти на поводу у своего компаньона и инициативы не выпускал. Ты, типа, замер посреди фразы, и я не собираюсь за тебя ее договаривать. Согласился с обрывком и понимай как знаешь, что там я имею и в каком таком виду. Фрукт. Нет, но все правильно. Он взял инициативу, ты ее в свое время отдал – чего теперь ролями-то меняться.

– Гм… Что мы распилим артефакты и каждый проверит свои? Я со Светой время проведу, а ты, покамест, браслетик ее поносишь?

– В точку. Только наоборот: ты с браслетом, а мы со Светой. И никого не будем распиливать, мы не в цирке.

– Это была такая шутка. Я люблю дарить юмор и хорошее настроение.

– Да, я понял.

– Прямо сейчас, что ли, разделимся?

– Нет. Сейчас мы обмоем в кабачишке наше с тобой знакомство на новом уровне и соглашение по… дальнейшим действиям, а завтра как раз и начнем.

– Договорились. А если за завтра ясность не возникнет, то на послезавтра – махнемся артефактами.

– Выглядит логично. А как же с нашим делом по поиску документов? Деньги нам не за знакомство платят. Мы должны дело сделать и отработать уже произведенные затраты, не забыл, надеюсь? А, друг Вил?

– Не брат я тебе…

– Эту шутку я уже от тебя слышал. Придумай что-нибудь поновее.

– Мнится мне, что завтра, в крайнем случае послезавтра найдем мы доќументы, а вот разгадать природные катаклизьменности…

– Мальчики!…

– Да идем уже! Сейчас, Светик! Нашла, понимаешь, мальчиков. Фил, признайся честно, Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию ты делал?

– Если честно, то не я. Отнюдь не я.

– Но хотя бы помнишь ее? Признайся, помнишь?

– Ну, предположим, помню. Я много чего помню, впору бы и забыть, а не признаваться. Все, кончились вопросы?

– Круто! Долго живешь. А Февральскую Буржуазную? Помнишь?

– Ты идиот. – Филарет на мгновение закрыл глаза, но тут же распахнул их снова и до конца приватной беседы взгляда уже не отводил. – Слушай, Вил, не шутя, как взрослому человеку: ты действительно из меня все мозги высосал, причем за такое краткое время. А ведь сам на мелочь не похож. И вообще, ты не подскажешь мне – зачем нам с тобой сия совместная деятельность? Неужто из-за денег?