Дэвид Гутерсон - Богоматерь лесов

Нового приятеля матери звали Марк Кидд, Костлявый и долговязый, он устраивался на диване перед телевизором голый по пояс, в самых причудливых позах, или сидел на полу, прислонившись к дивану спиной. Его икры и пальцы ног были покрыты выгоревшими, как у серфингиста, волосами, в руке, словно маятник, покачивалась неизменная бутылка пива, а на шее болтался медальон с изображением святого Кристофера. У него была крепкая выпуклая грудина, козлиная бородка и глаза как у Иисуса в фильме «Последнее искушение Христа». Он напоминал Брэда Питта, но был куда глупее. Энн наблюдала, как он вводит себе в вену наркотики, в этом искусстве ему не было равных. Ей нравились следы от уколов на его руках. Его вены напоминали извивающихся червей. Когда он был в отключке, его глаза вылезали из орбит. Должно быть, его распирало изнутри. Сначала он был игрив с Энн и усаживал ее к себе на колени, прижимая к своему возбужденному члену. Он знал наизусть целые куски из Библии. «Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов», — говорил он. Или: «И взяла Мариам пророчица, сестра Ааронова, в руку свою тимпан, и вышли за нею все женщины с тимпанами и ликованием. Тебе понятно? — спрашивал он. — Соображаешь, о чем я?» Однажды, когда она попыталась высвободиться, он просунул руку ей между ног. «Я вырос во грехе, — сказал он, — и зачат во грехе. Давай трахнемся». Она снова попыталась высвободиться. Он крепко держал ее за волосы, и любое движение причиняло ей боль. «Поглощена смерть победою, — произнес он. — Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие». Он перевернул ее и прижал лицом к полу. «Мне нравится, что ты похожа на мальчика. Что у тебя ничего нет. Ничего не торчит. Только крохотная, прелестная попка». Придерживая ее голову ладонью, он стремительно вошел в нее. «Мне хочется одного, — сказал он, — оставаться в тебе, вот так. — Он сладострастно застонал. — Да. В тебе. Погоди, скоро ты сама будешь просить меня об этом. Боже! Я не прекращу, пока ты не попросишь. Ты должна хотеть меня».

Не меняя позы, он небрежно и ловко ввел себе наркотик. Она чувствовала только одно — тяжесть его тела. «В шестой же месяц, — вновь заговорил он, — послан был ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве было Энн, да, детка, представь себе, так оно и было», — и он задвигал тазом.

Когда он издал глубокий горловой звук и из глаз у него хлынули слезы, она решила, что пришло время вырваться на свободу. Но он по-прежнему держал ее за волосы. «Джерри Ли Льюис тоже любил ребенка, — сказал он, — и за это его уничтожили. У Элвиса тоже была своя Лолита. Все мужики заглядываются на четырнадцатилетних, иначе они просто не могут. Во всяком случае, в нынешнем обществе. Все эти лицемерные старые пердуны со своими морщинистыми женами только прикидываются, что им не хочется трахнуть юную, нежную девочку. Думаешь, индейцы и негры, те, что охотились в джунглях и прериях, не трахали крохотных, упругих, гладких кошечек? Нет, именно они-то и были нужны воинам и охотникам, Энн. Дикарям было наплевать, они делали все, что требовало их мужское естество, и они не боялись пройти долиною смертной тени, когда воевали с другими племенами. Черт, — сказал он, все еще не отпуская ее, — до чего же это приятно!»

«Моя детка, я хочу тебя забыть, — пропел он невыносимо фальшивым тенором прямо ей в ухо. — За любовь нередко могут осудить». Он прикрыл глаза и разрыдался.

Каждый раз, кончив, он плакал, а потом смеялся. Так уж он был устроен. «Если расскажешь матери — убью, — пригрозил он. — Можешь говорить ей все что хочешь. Но если ты это сделаешь, будь уверена, я улучу момент до того, как сюда подоспеют копы, и перережу тебе глотку, сучка. Это случится, прежде чем на меня наденут наручники».

Она ничего не сказала. Она не сомневалась, что Марк Кидд, на это способен, и боялась, что он убьет ее. Поэтому в сентябре, когда воздух был еще сухим, а ветер заманчиво теплым, она сбежала из дома. Первую ночь она провела на вырубке, свернувшись клубочком на покрытом плесенью сиденье машины, которую она купила на накопленные деньги, рядом лежали топорик и мачете. Из-за плесени она снова начала чихать, но ингалятор был пуст. Она высморкалась и приняла антигистаминную таблетку. В лесу она нашла несколько трюфелей и немного черники. По дороге ей попались камбоджийцы, которые не говорили по-английски, и несколько безработных лесорубов. Двое мужчин пилили поваленный кедр. Увидев Энн, они забеспокоились. «Наверное, у них нет разрешения на вырубку», — решила она. «Давай, сучка, иди своей дорогой», — сказал один из них. Отойдя чуть подальше, она бросилась бежать. Она начала воровать и делала это дерзко, средь бела дня: канистра бензина, радиатор, стерео, рюкзак, упаковка пива, плащ, запаска, домкрат. В Юджине она уселась на улице, повесив на грудь табличку: «Помогите! Не имею средств к существованию». Собрав немного денег, она отправилась к врачу. Она ощущала сильное жжение в промежности, к тому же у нее появились странные выделения. Оказалось, что у нее дрожжевая инфекция и к тому же герпес. Марк Кидд оставил ей свою визитную карточку.