Дэвид Гутерсон - Богоматерь лесов

— Доброе утро, — сказал Том. — Как спалось? — Том умел летать на автопилоте. В его повседневной жизни всегда была доля театральности.

— Прекрасно, — сказал мужчина.

— Обогреватель все время щелкал, — заметила женщина.

— Мы хотим заменить их, — сообщил Том. — Установить приводные тепловентиляторы.

— Тогда будет слышно, как гудит вентилятор, — парировала женщина.

— Вам не победить, — подмигнул мужчина.

По их просьбе Том показал на карте, где находится туристский городок. Потом разговор зашел о явлениях Пресвятой Девы. Пара уже побывала на местах подобных видений в Коньерсе, Джорджия, и Колд-Спринг, Кентукки, но это было первое место в их родном штате. Они были очень рады, что оказались здесь в самый разгар событий.

— Возможно, свершится чудо, — сказала женщина. — Кто знает, что будет…

— Похоже, эта новость взволновала многих, — сказал Том. — Но откуда столько людей? Как все узнали так быстро? Вот что меня удивляет.

— Интернет, — сказал мужчина. — Сенсация есть сенсация.

По пути в церковь Том проехал мимо своего дома; на самом деле он уже не был его домом — заплесневелый одноэтажный домишко с навесом для автомобиля, сараем для инструментов и лужайкой, поросшей мхом. Не выключая двигателя, он остановил пикап, чтобы посмотреть на свою прежнюю жизнь из окна машины. Водосточные желоба были забиты почерневшими иглами, стык воронки водостока на крыше разошелся с покосившейся трубой, и вода стекала прямо под фундамент. Небось в подвале пахнет как в сортире. Дверь сарая для инструментов была приоткрыта. Потом он заметил то, что ожидал увидеть: Элинор не прикрыла дрова, скомканный кусок брезента валялся неподалеку; наверняка она тратит целое состояние на электричество, вместо того чтобы топить дровяную печь. Она никогда не умела беречь деньги, и теперь у нее их нет. Впрочем, он и не ожидал, что она изменится. Она всегда покупала дорогие продукты — киви и авокадо, а зубной врач, который лечил их детей, вечно надувал ее, но разве теперь это имеет значение? Они оба тратили деньги, которых у них не было, так какая разница? Он старался не думать о ее покупках по каталогам, которые приходят по почте, когда в холодильнике пусто. Пакеты с дорогим удобрением — это же надо, продавать дерьмо! — и почвообрабатывающая машина, которую она видела по телевизору. Элинор жадно впитывала информацию из рекламных роликов и не пропускала ни одной распродажи. Она была из тех, кто готов купить кухонный комбайн, увидев, как его демонстрируют на окружной ярмарке, электрический массажер спины, сковородки с антипригарным покрытием, соковыжималку и набор ножей для стейков. Спорить с ней было бесполезно — все свои приобретения она считала совершенно необходимыми. «Я не транжира, тебе это известно, — говорила она, — и не надо обвинять меня в расточительности. Я покупаю на распродажах, я сама стряпаю еду, я штопаю носки, я собираю купоны и не желаю это слышать, по отношению ко мне это просто несправедливо». — «Я не говорил ничего подобного». — «Ты говоришь это постоянно». — «Я больше не буду, можешь не сомневаться».

Впрочем, эти мелкие стычки, которые сопровождали их брак, давно остались позади. Элинор выводила его из себя и раньше, но это была ерунда, такое бывает с каждым. Наверное, он мог бы с этим смириться и прожить в браке до конца своих дней, пока его не хватил бы удар, но потом к этому добавился «несчастный случай» с Томми, и все рухнуло. Их мирному сосуществованию, привычной жизни без надежды на любовь пришел конец. Последовал период долгой, мучительной вражды, во время которого он не раз повторял: «Недаром говорят, что подобными вещами проверяется прочность брака». «Я устала, — в конце концов не выдержала Элинор. — Твои слова ничего не решают и никуда не ведут». «А что мы должны решить?» — спросил Том. — «Если тебе непонятно, могу помочь». — «Я не прошу твоей помощи». — «Ты постоянно все передергиваешь, десять минут назад ты просил о помощи, Том, но ты даже не помнишь об этом, твоя память потрясающе избирательна. Я точно помню, что ты говорил, а ты не помнишь даже то, что сказал вчера: что во всем виновата я одна и ты не желаешь это обсуждать». «Черт побери, — сказал Том, — теперь ты вспомнила про вчера». — «Да, все это продолжение вчерашнего, и, по-моему, так было всегда: ты сквернословил и хлопал дверьми, требуя, чтобы я была милой и ласковой». «Милой и ласковой? — переспросил Том. — Это что-то новенькое. Когда ты в последний раз была со мной ласковой? Знаю, у тебя отличная память, ты скажешь, что это было позавчера или на прошлой неделе, а я забыл это, потому что я безмозглый болван». «Послушай, — сказала Элинор, — мы зря тратим время. Мы толчем воду в ступе, талдычим одно и то же. С тобой бесполезно говорить. Сейчас я должна заняться Томми. У меня больше нет на тебя времени». «Вот и прекрасно, — сказал Том, — иди займись Томми. От этих разговоров меня уже тошнит. Я буду рад, если мы вообще прекратим разговаривать. От разговоров нет никакого проку». «Вот видишь? — сказала Элинор. — В этом-то и беда. Ты не желаешь ничего обсуждать, как же мы можем что-то решить?» «Говоришь только ты, — возразил Том. — Кажется, ты собиралась заняться Томми». «Почему ты не отвечаешь на мои вопросы?» — спросила Элинор. «Мы уже говорили об этом вчера, — ответил Том. — Ты просто забыла».