Сью Кид - Кресло русалки

Наконец это стало невыносимо. Мне пришлось отвести взгляд.

Я подумала, что прямо тогда мы могли быть честными друг с другом и сказать, что чувствуем. Мы подошли к самой черте. Но момент прошел, прозрачность его замутилась, и возобладало благоразумие.

– Извините, похоже, белые пеликаны так и не появятся, – сказал Уит. Быстро взглянул на часы. – И мне нужно отвезти вас обратно, чтобы объехать птичий базар.

Он начал выбирать трос. Потом направил лодку через узенький канал обратно в протоку и включил мотор на полную мощность. От шума двигателя у меня заложило уши. Позади лодки вскипала белая струя, похожая на след от самолета. Уит сидел у руля, большие волнистые облака плыли над его головой.

Тогда я увидела их. Белые пеликаны летели за нами над самой поверхностью воды. Я закричала, указывая на них, и Уит обернулся в то самое мгновение, когда они резко взмыли ввысь и промчались прямо над нами. Они показались сгустками солнечного света, и черные концы их крыльев выделялись на фоне неба. Я насчитала восемнадцать, слаженно летевших одной сияющей цепочкой. Потом они скрылись.

Причалив лодку, Уит протянул мне руку, чтобы помочь выбраться, и долго не отпускал ее. Я поблагодарила его за прогулку.

Я оставила его стоять на причале и чувствовала, как он провожает меня взглядом, пока я иду по рассохшимся доскам. Когда я дошла до конца болота, прежде чем ступить под тихие кроны деревьев, я оглянулась.

«Главное – это вверять себя тому, что любишь».

Когда мы приехали в кафе «У Макса» в ближайшую субботу, мать отказалась заходить внутрь. Она стояла у входа, как заартачившаяся лошадь, и не двигалась с места. Кэт, Бенни, Хэпзиба и я старались подтолкнуть ее к дверям, но она проявляла непреклонную решимость. «Отвезите меня домой, – твердила она. – Домой, немедленно».

Потребовались все мои тактические ухищрения плюс настойчивые телефонные звонки Кэт и Хэпзибы, но теперь, похоже, наш благонамеренный план вернуть ее к мало-мальски нормальному существованию развеивался как дым. Она не хотела слышать перешептывания и чувствовать на себе пристальные взгляды людей, которых знала всю жизнь, – и кто может упрекнуть ее в этом? В конце концов мы убедили ее, что рано или поздно ей придется с ними столкнуться, так почему не сейчас?

Но это было до того, как мы оказались на подъездной дорожке и в окнах разглядели собравшуюся в кафе публику. Было всего лишь четвертое марта, но в воздухе уже веяло весной, и кафе было битком набито не только жителями острова, но и туристами.

– Если бы ты, а не я была деревенской сумасшедшей, ты бы пошла туда, где все будут над тобой смеяться? – спросила мать.

– Пошла бы, черт тебя побери, – выругалась Кэт. – И я вовсе не уверена, что я не деревенская сумасшедшая. Думаешь, люди обо мне не судачат? О том, что я большеротая и у меня на тележке клаксон? А как Бенни – думаешь, про нее не говорят? А Хэпзиба – они же все потешаются над ней, как она общается с духами на кладбище и ходит, вырядившись как негритоска, круче, чем сами негритосы.

Я непроизвольно прикрыла рот рукой. На Хэпзибе было пышное африканское ситцевое платье цвета жженого сахара с вкраплениями черного, тюрбан и ожерелье из страусовой скорлупы. Она, единственная из всех, кого я знала, была еще более бесстрашной, чем Кэт, и могла, стоило ей захотеть, хорошенько «отчехвостить» Кэт, как говорят на острове.

Мать опустила глаза и посмотрела на черные туфли Кэт на высоком каблуке и кружевные носки, просто посмотрела. Носки были светло-розовые.

– Если хочешь знать, я стирала их вместе с красной ночной рубашкой Бенни, – сказала Кэт.

Хэпзиба повернулась к матери:

– Если ты не даешь людям повода для толков, Нелл, ты становишься слишком скучной.

– Но это разные вещи, – возмутилась мать. – Люди думают, что я… психопатка. Уж лучше бы они считали меня скучной.

– Прикуси-ка язык! – потребовала Кэт.

Мать волновало, что знакомые считают ее выжившей из ума, но это убивало ее куда больше, чем полагала я. Накануне за завтраком я собралась с мужеством и спросила ее самым добрым голосом, на какой была способна: «Ты никогда не слышишь голоса? Может, это голос подсказал тебе отрубить палец?»

Она бросила на меня испепеляющий взгляд.

– Слышу прямо сейчас, – с издевкой сказала она. – И голос этот говорит мне, что лучше бы ты собрала чемодан и вернулась в Атланту. Поезжай домой, Джесси. Ты мне здесь не нужна. И я не хочу тебя видеть.