Сью Кид - Кресло русалки

– Прекрасная мысль, – сказала я, окончательно поняв, что не смогу более трех минут выносить это безумие. Не знаю почему, но Кэт была самой вызывающей женщиной, которую я когда-либо встречала. – Только сомневаюсь, что она придет, – добавила я.

– Скажи ей, что в эту субботу «У Макса» будет обедать Папа Римский. Это должно сработать.

– Просто скажи, что мы скучаем по ней и хотим ее видеть, – сказала Хэпзиба, оборачиваясь ко мне.

– Попробую, – ответила я. – Но на многое не надейтесь.

Обведя взглядом лавку, я заметила картинку, изображавшую кораблекрушение, которую нарисовала, когда мне было одиннадцать.

– Ой, смотрите, моя картинка!

Ярко-белая лодка лежала на дне океана рядом с улыбающимся осьминогом, гигантским моллюском с любопытными глазками и стаей морских коньков. Рисунок напоминал картинку из книги счастливого детства – если бы не горящая лодка.

Огонь под водой – неужели так мне виделась в детстве смерть отца? Адское пламя, которое ничем не потушишь? На зыбкой поверхности воды серый пепел плавал, как планктон, но над ней улыбалось солнце, и мир казался безмятежным и безоблачным. До сих пор я не замечала, как много боли в этом рисунке, детского желания, чтобы мир вернулся к своей безупречной сути.

Я повернулась и увидела, что Хэпзиба изучающе смотрит на меня.

– Я помню, когда ты нарисовала это. Ты была тогда маленькой грустной девочкой.

Кэт хмуро посмотрела на нее.

– Зато ты обязательно вспомнишь что-нибудь веселое.

– Джесси была грустной, – сказала Хэпзиба. – Она это знает, и мы знаем это. Так почему не сказать? – Она никогда не обижалась и не сердилась на Кэт, возможно, поэтому они были не разлей вода.

– Почему ты никогда не хочешь поговорить о тех временах? – спросила я Кэт. – Мне как раз хочется поговорить о них. Мне это необходимо. Например, мне хочется знать, почему все говорят, будто пожар начался из-за искры, которая вылетела из трубки отца.

– Потому что из-за искры, – ответила Кэт, и я увидела, как Хэпзиба кивнула.

– Хорошо, а я нашла вот это в шкафу у матери в спальне. – Порывшись в сумочке, я достала трубку. Я держала ее, сложив ладони лодочкой, как облатку или бабочку со сломанным крылом. От чашки трубки пахло табаком и лакрицей.

Все трое уставились на трубку, пустые стаканчики из-под мороженого стояли, накренившись, у них на коленях. На лицах отсутствовало всякое выражение.

– Что сказала на это Нелл? – спросила наконец Кэт.

– Я пока еще не рассказывала ей про трубку. Боюсь, при виде ее она может снова выйти из себя.

Кэт протянула руку, и я передала ей трубку. Она повертела ее, словно доискиваясь какого-то ответа.

– Полиция просто строила предположения, когда говорила, что пожар начался из-за трубки. Значит, это было что-то другое – теперь-то какая разница?

Она вернула мне трубку.

– Но почему она позволила полиции и всем остальным поверить, что виной всему трубка, если она все это время лежала у нее? Почему она промолчала? – спросила я.

Солнце через маленькую прореху среди облаков просочилось сквозь пыльную витрину, и вся троица уставилась на это сияние.

– Я ходила в монастырь к отцу Доминику, – сказала я. – И, кажется, обвинила его, что он кое-что знает о том, почему мать отрубила себе палец.

– Ты не могла, – возмутилась Кэт.

– Могла. И знаете, что он мне сказал? Не ворошить былое. Сказал, что иначе я сделаю матери больно.

– Он так и сказал? – Кэт встала и пошла к прилавку. – Но это бессмыслица.

Она бросила быстрый взгляд на Хэпзибу, которая казалась озадаченной не меньше Кэт.

– Он что-то скрывает, – настойчиво повторила я.

Кэт подошла ко мне сзади. Ее руки, помедлив в воздухе, опустились мне на плечи. Когда она заговорила, вся язвительность, так часто проскальзывавшая в ее голосе, пропала.

– Мы подумаем над этим, Джесси, ладно? Я поговорю с отцом Домиником.

Я благодарно ей улыбнулась. Я увидела линию на ее подбородке, где кончался макияж. Ее горло нервно дернулось, и за этим движением крылось целое море нежности.

Похоже, разговор затронул в ней какие-то сокровенные чувства, потому что она резко убрала руки и сменила тему.

– А взамен ты даешь мне слово нарисовать несколько картинок с русалками для лавки.

– Что?

– То, что слышала, – сказала Кэт, обходя стул и становясь передо мной. – Ты сказала, что собираешься рисовать, так рисуй русалок. Они пойдут нарасхват. Можем заключить договор. Поставим хорошую цену.

Я глядела на нее, разинув рот. Мне мысленно представилось полотно: лазурные небеса, в которых, как ангелы, порхают крылатые русалки и с огромной высоты ныряют в море. Я постаралась вспомнить, что говорил брат Томас о крылатых русалках. Что-то вроде морских муз, приносящих вести из глубин. Обитающих в двух царствах.