Артем Литвинов - Пылающая комната

Мне он запрещает выходить без сопровождающего, обычно таковым оказывается Айрон, но чаще Бобби. Я никогда не задавался вопросом, что же они оба вообще обо мне думают. Не презирают ли они меня, скрывая это по долгу службы? Впрочем, не все ли равно. Вчера он уехал на репетицию, они решили начать работать над следующим проектом, пока что без названия и просят меня взяться за тексты песен. Я взял тайм-аут на размышление. Ни о каких текстах и речи сейчас быть не может. Период отчаяния у Харди сменился периодом активной деятельности, у меня же наоборот.

Я вышел на улицу, скромно одетый, с сигаретой в зубах, пересек пределы элитной зоны и сел в такси. Оказавшись в центре, я первым делом посидел в кафе. Это было необычное переживание. Я вновь почувствовал себя обычным никому неизвестным посетителем недорогого кафе. Все было хорошо, до тех пор, пока я не заметил, как перешептываются за соседним столиком парень с девушкой, искоса поглядывая на меня. Я встал и ушел. Постояв немного у витрины антикварного магазины, с объявлением о ближайшем аукционе, я подумал о Виоле. Она должна была уже вернуться, так, по крайней мере, говорил старик Барнс. Я решил зайти к ней без предупреждения. Вероятность, что дома могла оказаться ее мать, меня не останавливала, вряд ли она была осведомлена о скандале с группой «Ацтеки».

Когда я позвонил в дверь, около трех минут не было слышно ни звука. Я уже собрался уходить, и вдруг дверь распахнулась, и я увидел Виолу в халате с полотенцем на голове. Лицо у нее было мокрое.

— Стэн, Стэн, — закричала она и кинулась мне на шею.

Мы обнялись, как двое старых приятелей. И я понял, насколько сильно в действительности хотел ее увидеть, мне казалось, что никогда прежде я не усматривал в ней такого сходства с Томасом. Виола втащила меня в квартиру и захлопнула дверь.

— Проходи, скорей, — крикнула она мне, убегая в ванну, — в комнату, или на кухню, я сейчас тебе кофе налью.

— Я сам налью, не беспокойся, — ответил и, пройдя на кухню, сел в белое кресло качалку, неизвестно зачем там находившееся.

Она вернулась, сияющая и поцеловала меня в губы. Я улыбался.

— Стэн, я столько про тебя читала, я даже обалдела, когда увидела, скажи, это все правда?

— Правда? — переспросил я, — конечно, а ты как думаешь?

— Ой, да это же здорово, я так и знала! — воскликнула она, заваривая кофе и сидя на высокой табуретке такого типа, которые обычно можно увидеть у стойки бара.

— Ты любишь Криса Харди, — она мечтательно закатила глаза, — это же класс. А он любит тебя, как ты думаешь?

— Думаю, да, — ответил я, продолжая улыбаться.

— Вот кайф, и как он? Он же для тебя пел, я так тебе завидую, он такой, как на сцене или нет, Стэн?

— Почти такой же, а как твой друг? — спросил я, стремясь переключить ее восторженное внимание с моей персоны на что-нибудь другое.

Виола помрачнела.

— Мы с ним поссорились, я даже из лагеря уехала, — она спрыгнула с табуретки и налила мне кофе в маленькую китайскую чашку, — ты пей, а я сейчас Марку позвоню, чтобы он Додо отпустил, я к нему не поеду.

Я покрутил в руках чашку. Виола позвонила и вернулась.

— Я бы тебе Додо показала, он мой любимец, но только не сегодня, — я понял, что речь идет о лошади, и мне стало смешно.

— Я, наверное, стану наездницей, как мама, — обречено проконстатировала она.

— Ты будешь лучшей амазонкой в мире, — успокоил я ее.

— Стэн, — вдруг сказала она, и, присев около кресла положила мне руки на колени, с ее волос капала вода, — а можно мне с ним познакомиться, я обещаю, что не буду ничего спрашивать, только познакомиться.

— Я попробую, — пообещал я ей, — одевайся, суши голову и пошли со мной гулять.

— Пойдем, я сейчас, — она вскочила и побежала собираться.

Меня поражала даже не редкая непосредственность Виолы, а ее удивительная естественная способность принимать все таким, какое оно есть, с искренней радостью и не подвергая сомнению даже самые невероятные вещи. Она была воплощенным доказательством правильности господнего замысла — эта девочка, дочь моего учителя, погубившего мою жизнь и спасшего мою душу.

Мы вышли на улицу, Виола взяла меня под руку, и мы, весело болтая, направились куда глаза глядят. Холодные ноябрьские сумерки медленно обволакивали город. Я шел, улыбаясь всему, что слышал от моей спутницы. А она ни на минуту не закрывала рот.

— Я когда ваш клип посмотрела, ну я тебя, конечно, узнала, я говорю Тине, смотри, это мой друг, я его знаю, а она мне не поверила, решила, что я для понта вру, а я ей говорю, ты еще убедишься. Я не то, чтобы показать, какая я крутая, я хотела..