Артем Литвинов - Пылающая комната

— Стэн, — тихо позвал он меня.

— Чего? — ответил я шепотом.

Он приподнялся на локте и посмотрел на меня, меня охватило жуткое беспричинное чувство страха, словно со мной рядом находилось существо иного происхождения, приобретшее надо мной безграничную власть и полностью подчинившую меня своей нечеловеческой природе.

— Завтра придут из полиции, — сказал он, положив руку мне на грудь, — чего ты психуешь?

— Я в порядке — возразил я, чувствуя как виски и лоб у меня становятся влажными от пота.

— Я слышу, — настаивал он, — ты их боишься?

— Кого?

— Этого Хайнца и напарника его?

— Нет, веселые ребята, вполне корректные, — вымучено сострил я.

— Врешь, ты их боишься, боишься, что они нас сломают, да?

— Они не смогут, у них доказательств нет, если, конечно… — я остановился не решаясь продолжить.

— Если что? — спросил он, — что если?

— Так, ничего.

— Говори, что если, — его рука передвинулась и сжала мое горло.

— Если ты его не убил.

Крис горько усмехнулся.

— Ты думаешь, я это сделал? — спросил он, — я убил Шеффилда, потому что он тебя трахал?

— Не поэтому, потому что ты сумасшедший.

Он отпустил мою шею и откинулся на подушку.

— Ты тоже, — ответил он и рассмеялся. — Он тебя трахал?

— Нет, — искренне сознался я, — это я его трахал.

Крис снова резко поднялся и склонился надо мной.

— Я не убивал его, — сказал совершенно серьезно, кажется даже с явным сожалением.

— Я знаю, я просто так сказал, чтобы позлить тебя.

— Тебе это нравиться?

— Иногда.

Он снова улыбнулся. Я собрался встать с постели, но он схватил меня за плечо.

— Мне надо отлить, — пояснил я — я вернусь через минуту.

Я вошел в ванную и прижался спиной к прохладной плитке, мне стало немного легче. Хотелось еще принять ледяной душ, но делать этого я не стал. Когда я вернулся, то застал Криса курящим, лежа на спине. Он протянул мне сигарету:

— Пришло горячее время, — сказал он совсем тихо.

— Да, — согласился я, — все превращается в пепел.

— Я не хотел быть твоим мальчиком, Крис, — произнес я, с трудом узнавая свой собственный голос, — но я твой мальчик, — я положил ему голову на грудь и затаив дыхание прислушивался к стуку его сердца, — и все знают об этом, даже Айрон.

— Ну и пусть, — он обнял меня и молча продолжал курить. — Я тебе расскажу, никому никогда не рассказывал, не мог, Тэн, но ты послушай. Мне тринадцать было, когда меня отчим трахнул. У него браунинг был, кажется, он кого-то замочил, но доказать не смогли, моя мать этому не верила, она, по-моему, вообще его плохо знала на самом деле. Он его хранил в трубе вентиляционной, он думал, никто не видел его, когда он его доставал, а я за ним следил. Потом, когда его дома не было, залез в его комнату и спер этот чертов браунинг. Так мне хотелось его иметь. Я думал он не скоро хватиться, а он на следующий же день ко мне подошел и говорит: «Ты, щенок, пушку взял?». Я покраснел тогда, он сразу понял. «Пойдем разберемся» и потащил меня в свою комнату. Двинул мне так, что вся морда в крови была, а я молчу, он говорит: «Я тебя здесь же прикончу, если сейчас мне его на стол не положишь». Он и вправду мог это сделать. «Иди» и вытолкнул меня вон. Я тогда подумал из дома сбежать, но я не знал еще, что делать, и потом он бы меня нашел все равно. Ну, я достал тогда пистолет и принес ему. Положил на стол, а он усмехнулся так странно, даже не знаю, злобно или, наоборот, как перед кайфом, и дверь запер. Я ждал, что он меня опять бить начнет, а он подошел, расстегнул штаны и говорит мне: «Давай, Крис, поработай…» У меня ноги подкосились, зря я тогда этого ублюдка не пристрелил, надо было только до стола дотянуться.

Крис замолчал, а я чувствовал, как кровь бешено пульсирует во всем его теле, и это дикое волнение предавалось мне и до боли сжимало каждый нерв.

— Ты это сделал, — глухо шепотом переспросил я.

— Сделал, — ответил он прижимая меня к себе так крепко, что мне стало трудно дышать, — но ему мало было, он мне сказал, чтобы я разделся. Я даже не понял, что он делать собирается, когда мне дуло к затылку приставил, на меня какое-то оцепенение нашло, но когда он мне его всадил, я заорал от боли, до сих пор не могу забыть его голос, когда он сказал: «Только заскули, щенок, я в тебя весь свинец спущу». Я молчал, пока он меня трахал, теперь я помню, что он все на Лори смотрел, на сестру мою, но трогать ее боялся, а про меня знал, что я ничего не скажу, некому просто мне жаловаться было.

— Почему ты потом его не убил? — спросил я, — ты ведь мог и это того стоило.