Артем Литвинов - Пылающая комната

— Что-то случилось, господин Марлоу? — он спросил меня серьезно и даже с тревогой.

— Ничего, ничего, пожалуйста садитесь, куда удобно.

Он прошел в комнату и сел напротив меня у столика, заваленного пустыми пачками сигарет, бокалами, пепельницами, полными окурков, посреди которых как будто назло всему этому хаосу красовалась большая золотая ваза с персиками и виноградом, не тронутыми и сияющими первобытной гармонией.

— Хотите кофе? — спросил я.

— Не беспокойтесь, — возразил Айрон, выжидательно глядя на меня.

— Я приготовлю, подождите, не уходите.

Я вскочил и выбежал на кухню, там я на скорую руку сварил кофе, поставил кофейник и чашки на поднос и, разыскав в баре коньяк, со скоростью звука вернулся обратно. Айрон сидел в кресле и, увидев меня с подносом в руках, не выдержал и встал. Я видел, насколько ему было неудобно.

— Сядьте, Айрон, мы будем пить кофе, я просто хочу поговорить с вами.

Телохранитель глубоко вздохнул и сел в кресло. Я поставил перед ним чашку и налил кофе.

— Сколько ложек вы предпочитаете? — спросил я, открывая коньяк.

— Четыре, — ответил он.

— Вот, пожалуйста, — я подал ему чашку. — Он взял ее осторожно, словно боясь, что она расколется от одного его прикосновения. Затем откинулся на спинку кресла и сделал несколько глотков.

— Можно я задам вам вопрос? — спросил я.

— Конечно, господин Марлоу, — ответил он.

— Не называйте меня по фамилии, лучше просто Стэн, я не выношу, когда мне напоминают о моем прошлом. Я хочу спросить вас, вы работали в полиции, когда-нибудь, некоторые так делают?

— Да, — спокойно отозвался Айрон, — работал, года четыре, бестолковое занятие.

— А почему?

— Карьеры не сделаешь, там свои сложности, работай себе с проститутками, студентами, кого за травку загребают, с женами, которых мужья бьют, настоящих дел не было, но мне и по должности они не полагались, надоело в конце концов. Притащат какую-нибудь красотку под утро, вместе с ее сутенером и начинается, пока поневоле подумаешь, а не отпустить ли их к Богу, так всегда и кончалось, конечно, если без особых претензий дело.

— Что вы называете настоящими делами, Айрон? — я полез в карман и обнаружил, что в моей пачке сигарет пусто, мой собеседник тут же вынул из кармана свою и учтиво протянул мне ее. Это у него, видно, было профессиональное.

— Настоящее дело, серьезное, убийство запутанное, ограбление, не мелочь, а хорошо спланированное.

— Вы знаете, что нас с Крисом в убийстве обвиняют? — спросил я.

— Да, слышал, но это они так, видно, доказательств нет, а голова не работает, подумать не на кого, или просто лень разбираться.

— Да нет, они тщательно во всем разбираются, копаются по крупному, и я думаю целенаправленно нас подводят.

На лице Айрона отобразилось сомнение.

— Помяните мое слово, ничего не будет, правда, помотают они вас, конечно, крови попортят.

— Это верно.

— Вы знаете кого убили? — спросил я.

— Я слышал Генри Шеффилда, астролога какого-то, вашего знакомого, я правильно понимаю?

— Почти, ну вот скажите зачем мне или Крису его убивать?

Айрон сосредоточенно молчал. Казалось, он хорошо знал, зачем, но говорить не собирался. И у меня промелькнула страшная мысль, что если Крис действительно убил Генри, он мог это сделать, я вспомнил набережную в Неаполе, его настойчивое стремление заставить меня признать его превосходство над Генри.

— Хорошо, допустим версию полиции, Крис его убил за эти грязные статейки, за болтовню и клевету, но уже поздно, какой смысл убивать, когда все произошло?

— А как убили? — спросил он с живым профессиональным интересом.

— Застрелили, три пули, одна в голову, — повторил я сведения, услышанные от Хайнца.

— Нет, это явно по найму, вы уж мне поверьте.

— Ну, допустим, Крис заплатил и его убили, зачем?

Айрон закурил и посмотрел на меня очень внимательно.

— Вы что-то хотите сказать? Говорите?

— Мотив может быть личный — ревность.

Я уставился на него с изумлением.

— Я говорю, как в полиции принято думать, особенно, если принять во внимание всю эту мышиную возню в прессе.

— Нет, это бред. — возразил я.

— Вы меня, извините, — заметил он, — мне необходимо быть на месте.

Он поднялся с кресла, поблагодарил меня за кофе и оставил мне пачку сигарет. Когда он ушел, я допил коньяк, его, по счастью, оставалось немного, и лег в постель. Я не заметил, как заснул, беседа с бывшим полицейским подействовала на меня благотворно. Я проснулся от невыносимого жара, исходившего от тела прижавшегося ко мне Криса. Я попытался осторожно отодвинуться от него, но он тут же глубоко вздохнул и открыл глаза.