Леонид Леонов - Пирамида. Т.2

К немалому смущенью режиссера обстоятельства складывались менее благоприятно против задуманного. Сперва крепился кое-как, но уже при выходе на генеральную лестницу, откуда начинался спуск в гигантскую ротонду вестибюля, наигранная решимость покинула его. На полминуты он остановился прикинуть на глазок масштабность тонувшего в сумерках почти циклопического интерьера, даже кашлянул на пробу, и трехразовое эхо показало ему всю серьезность тайны, предлагаемой ему на срочное рассмотрение. Мирная тишина стояла в подземелье, со стен куда приличней по сравненью с прошлым разом сияло укрощенное золото рам, и благородной патиной подзатянулись слишком вылезавшие из них тогда библейские и прочие сюжеты. Так вместо ожидаемой каверзы в тесном закутке за колоннадой по правой руке, как наглядное свидетельство непостижимых порой людских устремлений, обнаружился полномерный настоящий фаэтон, который вывезти оттуда все равно не представлялось возможным. В просторной студии по соседству, за свисавшей до полу холстиной, оказалось внушительное сонмище полузаконченных фигур сверхнатуральной величины — многорукие кентавры, черноликие астарты с крыльями и среди них верхом на золоченом Аписе внушительный Ассаргадон с многоструйчатой бородищей.

— Насколько хватает моего воображения, пани Юлия занялась монументальной скульптурой, — зловеще осведомился осмелевший консультант и, видимо, не прочь был поближе ознакомиться с ее химерами, но та перед самым его носом уже задернула занавеску.

Опережая спутницу, Сорокин пружинистой тигриной походкой миновал несколько очередных помещений, как бы наугад пересек округлый зал с витринами нумизматических коллекций, затем, движимый подсознательным вдохновеньем ненависти, свернул в полуприметное боковое ответвленье и через проходную галерею вырвался из лабиринта в ту наконец, центральную, башенного типа злосчастную ротонду, где его постигло приснопамятное пораженье.

По дороге Сорокин продолжил начатое еще в воздухе доследование обстоятельств, облегчивших Юлии в кратчайший срок созданье ее уникальной сокровищницы. Он обещал разрешить все ее сомнения по музейной части при условии полной и обоюдной искренности. Видимо, академическая бесстрастность сорокинских вопросов, без прежней альковной любознательности, повысила его авторитет в глазах владелицы, которая своей подчеркнутой откровенностью пыталась заранее смягчить ожидаемый приговор. Осуществлению этой наиболее громоздкой и нетерпеливой из всех прихотей Юлии предшествовал основательный поиск, в котором сказалась практическая жилка ее натуры, и потому доверчивая, целиком уложившаяся в десятиминутную прогулку ее исповедь кое-где прерывалась недомолвками, с какими излагают врачу историю интимной болезни. Характерно, что, несмотря на абсолютную, казалось бы, уединенность места от постороннего любопытства, проектировалась еще более глубинная недосягаемость особо важных сейфов посредством погружения их в оптическую незримость, как бы несуществование. Означенное мероприятие было в зачатке Юлией же и отвергнуто, так как, в случае несомненного обнаружения подобного тайника, ему тотчас было бы придано сугубо злонамеренное политическое истолкование, к тому же диктовалось оно лишь ее подсознательным намерением отбиться от изовсюду настигающей толпы, а не мотивами быстрого и ненужного ей обогащения, тем более что при желании ангел в мгновенье ока мог бы наворотить ей груды сверхвалютного барахла. И поскольку представлялось даже безнравственным растрачивать солидное чудо на мелочи ширпотреба, то единственно приемлемым становился антикварный вариант. Будущей собирательнице действительно нравились старинные вещи, если приличной сохранности. Черновик подземного хранилища был выполнен в феноменально краткий срок, зато всякого рода перепланировка кубатуры, радиально умножавшейся во все стороны методом каскадной кристаллизации, даже при полной рабочей загрузке заняла, по ее словам, чуть ли не целую неделю. Впрочем, сюда вошла меблировка помещений, производившаяся параллельно с развеской картин и, как правило, с подгонкой на месте. Надо считать крайне неосторожным признание Юлии своему прокурору, что некоторые интерьеры вместе с обстановкой создавались в один прием: «...иногда мы сутками не выходили отсюда!» Тут в особенности выявились преимущества бессметного строительства крупных объектов, вроде вселенной с безграничными излишествами посредством дешевой потусторонней рабсилы... Сразу выяснилась странная небрежность чудотворителя, к примеру, дверцы книжного шкафа открывались вовнутрь, хотя полки были втугую забиты драгоценными изданиями, кстати без единого печатного знака на страницах. Первая оплошность была тотчас и с игривым смешком устранена, зато вторая — исправлена с большим трудом, да и то всунутый туда убористый текст никак не поддавался прочтению. Наряду с подмеченными, некоторые другие, лично им обнаруженные, позволили режиссеру сделать далеко идущие выводы по теории чудотворения.