Леонид Леонов - Пирамида. Т.2

Режиссер насмешливо склонил голову:

— Пани мало ценит своего паладина. Между тем ему известен радикальный способ снятия камней с груди...

— ...чтобы сразу уронить на ноги? — невесело пошутила Юлия и уколола мимоходом, что не удивилась бы — если бы оперативный Сорокин по своей исключительной многогранности принялся в скором времени за извлечение камней из почек и печени, а тот насмешливым кивком выразил ей сочувствие по поводу неудачной хохмы. — В самом деле, Сорокин, если бы знать заранее, как обернется дело, не приняла бы в подарок это могильное подземелье...

Получалось, что только воли не хватало ей уйти отсюда, как не удается иной раз вырваться из дурного сновиденья. Теперь решение созрело окончательно и подлежало отмене лишь в случае чьих-то убедительных и вряд ли возможных возражений, последние тотчас и были представлены консультантом. По его мнению, благоразумие отнюдь не означает необходимости расставаться с благоприобретенным имуществом — «да еще столь дорогой ценой», съязвил он с приветливой улыбкой.

— Не кажется ли пани Юлии, что подобная недвижимость может раздражать кое-кого в нашу эпоху. Разумнее было бы обратить штабеля небезопасных сокровищ в более компактные ценности, другими словами, вогнать каменное чудо со всей его начинкой в скромную портабельную жемчужинку той же стоимости с правом обратного размена в лучшие времена. Правда, ему как-то не приходит на ум надлежащий эквивалент, но тут-то и пригодились бы всего лишь дружественные связи пани Юлии, ибо чего только не сможет ангел!

— О, мудрый змий Сорокин, вы даже не представляете, насколько многого не может... — загадочно обронила Юлия.

И тотчас же, во избежание нежелательных догадок о чисто женской мести, она предупредительно раскрыла спутнику значение намека. Якобы с некоторых пор и по тому же поводу ее мучат кое-какие раздумья, чисто гносеологического порядка. Что может быть тягостнее обладания сокровищами без права показать их ценителям прекрасного и, следовательно, без главного, пожалуй, наслаждения собственности — в шепоте завистливого восхищенья черпать почти авторское удовлетворение — как процент на капитал, затраченный на приобретение шедевра? Решение задачи о предмете высшей валютной ценности в социалистическом обществе пришло к Юлии как бы на ощупь, путем сравнения себя с друзьями ее постоянной свиты. Большинство из них занимало опорные места в искусствах и через отчаяние собственной бесплодности, постигнув все творческие тайности, жило лишь повседневным доказательством своей социальной незаменимости, то есть непрерывной эманацией беспощадного и разрушительного ума. Отсюда с наглядностью вытекало, что истинное богатство и производные от него утехи жизни таятся ныне в обладанье мыслью, которой никакая власть в мире отнять не сможет у неболтливого мудреца... Заслуживает беглого вниманья общая логика проделанного Юлией поиска... Если помянутый товар отборного качества попадается главным образом в знаменитых, давно изданных книгах или посмертно всплывающих дневниках и письмах их создателей, то и было бы чудненько с дымковской помощью составить новые под видом еще не опубликованных. Удерживали Юлию вначале не столько даже юридические сомнения вроде того, например, — позволительно ли приписывать мыслителям прошлого без их согласия и даже им самим неизвестные произведения, да еще с присвоением в свою пользу авторских выгод? — а просто затруднялась в выборе авторской первоочередности, да и необходимых ангелу отправных ориентиров. Так вызрела у Юлии до гениальности безумная идея организовать периодическую, по тому в год, переписку великих покойников о существе и судьбах так называемого прогресса. Непреходящая важность темы, авторская элита с полной гарантией надмирной беспристрастности и вообще тревожные обстоятельства нашего времени сделали бы издание настольной книгой в каждой семье с соответственным и не только моральным вознаграждением для издателей.

— Одно время меня буквально с ума свели скрытые здесь возможности... Ну, если осуществить письменный диалог Бетховена с Микеланджело. Скажем, Наполеона с Александром Македонским — по их военной специальности — как лучше ограбить шар земной. А эрудит Сорокин спорит с тем греком... как его?.. Ну, который еще выпил свою цикуту от излишнего ума?

В летящей над облаками машине воцарилось вдруг напряженное молчание, в течение которого не на шутку озабоченный эрудит поочередно вглядывался то в застывшие на руле руки своей соседки, то в журчащий и остановившийся мрак за окном. Мгновенное соображение подсказало ему, что все несчастья на свете бывают обусловлены точно такой же абсолютной внезапностью.