Елена Колина - Предпоследняя правда

У Алены фигура, у Ариши фигурка… Водитель его — он в искусстве разбирается, — сказал, что Ариша — вылитая головка Буше. Смешно, — Буше, фамилия как пирожное из «Севера». Посмотрел он на этого Буше, специально в Эрмитаже побывал и альбом в киоске приобрел… Ну что сказать?.. Не знает он никакого Буше и знать не хочет, он сам видит: девчонки все на одно лицо, а у Ариши — душа, Ариша единственная. Водитель — может, он и правда в искусстве разбирается, — но какое может быть сравнение!

Ариша — нежная травинка, как будто тень яркой Алены. Но если внимательней посмотреть, то неизвестно, кто лучше, Алена, красота неописуемая, или Ариша, нежность невыносимая. Только вот характер у Ариши подкачал, совсем не бойцовский характер. Ну, рядом с Аленой она не пропадет.

— Это мой дом, я тут прописан… — настаивал Женя.

— Ваш дом?! — возмутилась Надя.

— Да, мой! Не ваш, а мой! И мамин. Я вам паспорт покажу.

— Пьяница! — закричала Надя.

— Хулиганка! — отозвался Женя.

Ольга Алексеевна лежала неподвижно, двигалась только рука, только рука рефлекторно сжимала и разжимала край простыни, будто эспандер.

— Ты думаешь, Я хочу взять в дом чужого подростка с дурной наследственностью? — иронически улыбнулась Ольга Алексеевна.

Три дня Андрей Петрович и Ольга Алексеевна говорили об одном, молчали об одном, — девочку взять невозможно. И все уже было переговорено, но они все повторяли и повторяли одно и то же, приводили друг другу все те же аргументы, — почему именно невозможно, и сетовали на судьбу, устроившую им такую злую каверзу.

Вечером 8 января Андрей Петрович Смирнов получил телефонограмму: в 17.33 по московскому времени в Москве в поезде метро между станциями Измайловская и Первомайская прогремел взрыв, в результате чего семь человек погибли и еще тридцать семь получили ранения различной степени тяжести.

Поврежденный состав отбуксировали на станцию Первомайская, которая была закрыта для пассажиров, в газетах сведений о теракте не было, по телевизору тем более ничего не сказали, — ни к чему волновать народ.

— Информация о теракте не просочилась, в Москве, может, и ходят слухи, но в Ленинграде о теракте кроме партийного руководства никто не знает, — сказал Смирнов жене. — Так что ты смотри, если что услышишь, говори, что ты в курсе и ничего такого не было.

— Ну, конечно, я знаю. Но, Андрюшонок, как у нас может быть теракт?.. У нас!.. Неужели у нас такое возможно? Чтобы в метро поезда взрывали?.. — недоуменно повторяла Ольга Алексеевна. — И как теперь ездить в метро?

— У нас не может быть никаких терактов, — в который раз объяснил Андрей Петрович, — это трагическая случайность. Я тебе авторитетно говорю как коммунист — больше такое не повторится никогда. Это первый теракт в московском метро и последний. А насчет ездить в метро, — успокойся, это Москва, к нам этот взрыв не имеет никакого отношения!

8 января прогремел взрыв, а через два дня Ольге Алексеевне позвонила незнакомая женщина, — и оказалось, что взрыв ИМЕЕТ К НИМ ОТНОШЕНИЕ.

«Нет, ну какого черта ее туда понесло! В Москву, на станцию Первомайская!» — повторял Андрей Петрович. «Какое это теперь имеет значение», — терпеливо отвечала Ольга Алексеевна, стараясь не показывать свой ужас, не лить масло в огонь.

Во время взрыва семь человек погибли и еще тридцать семь получили ранения различной степени тяжести. Среди получивших ранения «различной степени тяжести» была сестра Ольги Алексеевны, нежно любимая Катька, — когда-то нежно любимая. Катька скончалась в больнице, и это немного снижало пафос — «скончалась в больнице» было больше похоже на просто умереть, чем погибнуть при взрыве.

Катьки уже так давно не было в их жизни, что сейчас, когда она совсем перестала быть, ее смерть не ощущалась ни как горе — никакого горя она не заслужила! — ни как даже просто изменение ситуации. Только как недоумение и обида — за что им такая напасть — чужой подросток с дурной наследственностью?!

Чужой подросток с дурной наследственностью была Катькина одиннадцатилетняя дочь Нина Кулакова, родная племянница Ольги Алексеевны.

Позвонившая Ольге Алексеевне незнакомая женщина представилась просто соседкой, без имени. Соседка собирала одежду для похорон и в книге «Как закалялась сталь» обнаружила старый конверт с ленинградским адресом, надписанный Катькиной рукой, — Катька, очевидно, раздумала отправлять письмо. Соседка по справке — не поленилась — нашла ленинградский телефон.